наткнулся на сочинения неизвестной писательницы девятнадцатого столетия, мисс Э. Клаттербак. Пролистав страницы, он обнаружил, что ее главная героиня, действующая во всех романах, благословлена крепким телосложением, пугающе проницательным умом и толпой ухажеров самого разного роста. Ни один роман не заканчивался без того, чтобы героиня не открыла новую страну, не изобрела научную теорию и не раскрыла самое что ни на есть злодейское преступление. Только тогда она возвращалась в свою гостиную, чтобы там, среди букетов желтых роз, с куском пирога с ревенем и заварным кремом на тарелке, обдумать многочисленные брачные предложения. Артур Кэтнип скупил все романы, какие смог найти, и теперь пришел к подлинному викторианскому прилавку с очередным отдающим плесенью томиком, уверяя, что нашел книгу в вагоне. Лицо Валери Дженнингс сейчас же засветилось в предвкушении увлекательной истории. И она полистала страницы, рассматривая цветные иллюстрации, на которых мясистая героиня душила змею в только что открытых землях, представляла свое новейшее техническое изобретение пораженному джентльмену из парламента или отправлялась на светский прием с одним из воздыхателей – большинство из них были ниже ее ростом, но все с изящными усиками.
Внезапно осознав, что стоит рядом с Валери Дженнингс, держа букет цветов, словно какой-нибудь герой мисс Э. Клаттербак, Артур Кэтнип лишился дара речи.
– Какая прелесть! – сказала она, рассматривая букет. – Такие цветы купили для какого-то особенного случая. Где вы их нашли?
Его охватила паника, и Артур Кэтнип услышал, как произносит три гнусных слова, о которых ему пришлось сожалеть всю следующую неделю:
– На Викторианской линии.
Преподобный Септимус Дрю шагал по булыжной мостовой, возвращаясь из церкви, где он снова напрасно прождал женщину, разбередившую его душу. Подходя к дому, он огляделся по сторонам в надежде ее увидеть, но увидел лишь надоевших туристов, которые в этот час начинали просачиваться в Тауэр. Потянувшись в карман за ключом, он понял, что на сей раз туристов опередили – на скамье возле Белой башни сидела, плотно сомкнув колени, женщина с коротко стриженными волосами цвета пушечного железа и смотрела на преподобного отца. Он сейчас же узнал в ней председательницу Общества почитателей Ричарда Третьего. Она уже несколько месяцев пыталась уговорить его вступить в общество, и ее страсть к опороченному монарху полыхала в ней ярким пламенем, разгораясь от неразделенной любви к капеллану. Испугавшись, что сейчас она снова кинется убеждать его, будто короля опорочили, назвав горбатым детоубийцей, преподобный Септимус Дрю быстро шмыгнул в свою дверь и захлопнул ее за собой.
Он прошел по коридору до своей холостяцкой гостиной, где проводил больше времени, чем ему бы хотелось. Успешно избежав соприкосновения с выскочившей пружиной, он сел на диван, доставшийся ему от предыдущего капеллана, как и вся остальная разрозненная мебель. Раскрыв биографию Черного Джека,