Войшелк. – Как ни крути, а своя рубашка ближе к телу. Тут надо крепко поразмыслить.
Ежели сын Миндовга имел время на раздумье, то самому князю медлить было нельзя. Собрав дружину, Миндовг окинул воев колючим сверлящим взглядом:
– Ну что, пора крест целовать.
Дружинники возроптали. Всю жизнь покланялись они богу войны Перкуну и не желали Иисуса, который смиренно пошел на распятие.
– Не хотим служить Христу, – твёрдо рёк убеленный сединами Гордень.
– Не мы будем служить Иисусу, а он нам! – назидательно воздел палец Миндовг.
– Как так?
– Я кому угодно поклонюсь ради Новогрудка. Без единой капли крови обретем Чёрную Русь. Навеки! Как Рюрик, Русь!
– А татары? А рыцари? А Данила с братом Василько? – усомнился Гордень. – И сейчас лезут со всех сторон, как саранча. Сечи не избежать.
– Нам ли бояться сечи! – весело воскликнул Миндовг. – Да и биться мы будем за своё, кровное!
– Тут ты прав, – крякнул Гордень, – только веру предков ни на что не променяю. Стар уже. Ты, князь, можешь поклониться Христу. Мы не супротив. Дело того стоит. Престолы на дороге не валяются. Княжь в Новогрудке. Наши мечи будут верно тебе служить. А вот веру нашу не тронь. Вера выше и власти, и богатства, и славы.
Миндовг развёл руками:
– Мне что, одному креститься?
– Сына возьми, – посоветовал Гордень.
– С Войшелком ясно, – изрёк князь, как само собой разумеющееся, – только вдвоём нам с таким княжеством не управиться. А кого мне садить в Нальшаны, Витебск, Пинск..? Там одни православные. Служитель Перкуна им не нужен.
– Я крещусь.
Вперёд вышел молодой воин Довмонт. Дружина осуждающе зашумела, но Миндовг стремительно вскочил с трона и громогласно провозгласил:
– Молодец, Довмонт! Дарую тебе Нальшаны!
Тут спохватились братья и племянники князя. Они сообразили, что могут не получить земель и поспешили дать согласие на крещение. Даже Гордень, почуяв наживу, быстро забыл о вере предков:
– Ради дела и я, княже, готов поклониться Христу.
– Да мне и самому Иисус не люб, – продолжал уговаривать дружинников Миндовг, – не по душе мне его смирение. Не сравниться ему с Перкуном-Громовержцем. Клянусь своим мечом: принесём мы ещё жертвы богам наших предков.
Однако никакие увещания не помогли. Дружина, кроме нескольких воевод, не захотела менять веру. Миндовг приказал виночерпиям принести алус, любимый напиток литовцев, надеясь, что он смягчит сердца воинов. Вои, обмакивая усы в пену, смаковали алус, хвалили напиток и воздавали хвалу князю, но крест целовать не собирались. Миндовг благоразумно не стал настаивать на своём. Не зря его имя означало многомудрый. Умение приспосабливаться к быстро меняющимся событиям во многом помогло ему вознестись на вершину власти. Вот и сейчас он здраво рассудил, что воины – не жрецы. Не важно, какому богу они молятся. Лишь бы исправно вражьи головы рубили. А тут и гонец прискакал с вестью, что татары идут на Лиду. Дружина мгновенно протрезвела. Вои, хватаясь за мечи, вскочили с