камин, – подала голос Руби.
Гвен подошла к ней. Гостиной эту комнату назвали явно по ошибке. Выкрашенные в угрюмо-пурпурный цвет стены, узорчатые ковер и софа создавали гнетущую атмосферу. Гвен чихнула. К наполняющему дом запаху затхлости примешивался какой-то еще. Травяной?
– Хороший карниз. – Руби указала вверх.
Гвен развела шторы, за которыми открылись большие подъемные окна.
– Красивые.
– Оригинальные? – спросила Руби.
– Думаю, да. Вряд ли Айрис планировала придать дому новый облик.
Руби постучала по подоконнику.
– Наверно, гнилые. Содержать такое – сущий кошмар, но люди падки на старину. На такие вещи хороший спрос.
– Ммм, – уклончиво промычала Гвен и, проведя Руби наверх, остановилась под чердачным люком. – Надо бы посмотреть, что там.
– Я не полезу. Для этого мужчины есть.
– От тебя веет духом пятидесятых.
– Ох, перестань. Пауки, вызывающая зуд изоляция, низкий потолок. Зачем держать пса, если лаять приходится самой?
– Настоящая романтика. Как Дэвид? – спросила Гвен и улыбнулась, представив зятя. Дэвид был женат на работе, но при этом оставался хорошим парнем.
– Как обычно. Весь в делах.
– Но по-прежнему без ума от тебя.
Руби усмехнулась.
– Конечно.
Познакомились они тогда же, когда Гвен обосновалась на заднем сиденье машины Кэма. Узнав, что Руби забеременела, Дэвид без колебаний опустился на колени и – что особенно расположило к нему Гвен – представил все так, будто вынашивал этот план месяцами. Руби поверила ему и на предложение ответила согласием, после чего Дэвид взялся за дело с удвоенной энергией и не только получил степень по архитектуре, но и взял на себя содержание жены и ребенка. Теперь они жили в красивом доме, ездили на «Ауди» и имели внушительный счет в банке. Кому бы такое не понравилось? Хотя нет, поправила себя Гвен. Недовольный найдется всегда.
Третья спальня в конце коридора была заставлена коробками и черными мешками.
– Какой беспорядок. – Руби наморщила нос. – Вот уж где я тебе не завидую.
Гвен слушала ее вполуха. Голос сестры отступил и ослаб, уступив место хорошо знакомому ощущению. Только не сейчас. Не в присутствии Руби. Тем более, когда она такая дружелюбная и спокойная.
Бесполезно. Сопротивляться тому, что началось, она уже не могла. Поле зрения сужалось, края комнаты заполнялись черными тенями, и единственный известный ей способ возвращения в нормальное состояние заключался в том, чтобы подчиниться импульсу. Один из мусорных мешков словно звал ее к себе. В нем лежали вперемешку старые сумочки, шали, шарфы и перчатки. Гвен сунула в него руку, и пальцы сомкнулись на чем-то скользком и прохладном. Шелковый платок «Либерти» с павлином, найти такой теперь практически невозможно. Глядя на платок, она увидела его на прилавке и узнала, что надолго он там не задержится. Тут у нее снова зачесались пальцы, и рука потянулась к мешку. Теперь ей попался клатч – в пару к платку.