вместо этого увидела сокола. Языческий божок вошел в ее жизнь вместе с Зугой. Где бы они ни останавливались – на день, на неделю или на месяц, – статуя из полированного зеленого стеатита всегда была с ними: молчаливая, неумолимая, полная древней затаенной злобы. Алетта всегда ненавидела и боялась этого идола, чувствуя исходящее от него зло, и теперь, выплескивая всю свою ненависть, обрушивала немые проклятия на каменную птицу, нависшую над кроватью.
Мокрая от пота рубашка липла к телу. Поле зрения снова сузилось – в мире не осталось ничего, кроме головы сокола.
Пустые каменные глаза засветились странным золотистым цветом, медленно вращаясь в орбитах отшлифованного черепа из камня. Черные блестящие зрачки, живые и видящие, пронзили Алетту взглядом – жестоким и полным злобы, вызывающим трепет. Изогнутый каменный клюв приоткрылся, показывая острый, как наконечник стрелы, язык, с которого свисала сверкающая капелька рубиновой крови – жертвенной крови! Темнота вокруг птицы заполнилась тенями: духами принесенных в жертву, призраками жрецов, которые умерли тысячи лет назад, а теперь снова собрались, чтобы приветствовать Алетту…
Она кричала от ужаса, не в силах остановиться, вопли звенели в ушах…
Сильные руки мягко тряхнули ее. Зрение прояснилось, хотя и не до конца: погруженный в темноту мир расплывался перед глазами. Алетта зажмурилась, все еще задыхаясь от криков.
– Ральф? Это ты?
Загорелая кожа, резкие черты лица, уже потерявшего детскую округлость и такого непохожего на ангельское личико брата.
– Мама, успокойся.
– Ральфи, почему так темно? – пробормотала она.
– Потому что ночь.
– Где Джорди?
– Спит. У него глаза закрывались, я отправил его спать.
– Позови папу, – прошептала она.
– Ян Черут пошел его искать, скоро вернется.
– Мне холодно! – Ее затрясло.
Ральф натянул грубое одеяло до самого подбородка матери, и она снова провалилась в темноту.
Во мраке торопливо и целеустремленно шли толпы призраков, поблескивало оружие – обнаженная сталь, готовая к битве. Слышались щелчки затворов, громыхание штыков в чехлах. То и дело мелькали знакомые лица – лица, которые Алетта мгновенно узнавала шестым чувством, хотя видела впервые в жизни. Вот сильный бородатый мужчина – ее сын – идет на войну вместе со всеми; рядом с ним в толпе идут другие – тоже ее плоть и кровь. Алетту охватила невыразимая скорбь, но слез не было. Подняв глаза, она увидела сокола: он парил в единственном ослепительном луче света, пронзившем хмурые зловещие тучи, которые затянули все небо, – черные, ужасные тучи войны.
Раскинув крылья, сокол парил под самыми облаками. Он глянул вниз, изогнув изящную хищную голову, сложил длинные крылья и камнем упал на добычу – громадные когти впились в живое тело, лицо жертвы исказилось… Алетта никогда не видела этого человека и тем не менее знала его, как саму себя.
Она опять закричала. Сильные руки обхватили ее – знакомые,