удивленно подняла брови.
– Верно. Дженет сильно переживала смерть отца. Она никогда не отличалась крепким здоровьем, и в прессе писали, что потрясение прикончило ее.
– Все равно Морин повезло. Не нравится мне это, Паула. Может, я слишком подозрительный. Но Дженет написала мне о том, что кто-то шантажирует ее сестру. После чего она скоропостижно скончалась от сердечной недостаточности. А ее сестре достались все денежки. Морин просто чертовски повезло.
– Не вижу, что мы можем поделать, – сказала Паула, хмурясь. – Нельзя же представлять интересы мертвого клиента.
– Еще как можно. – Я постучал по стопке стодолларовых купюр. – Мне надо либо вернуть деньги родственникам, либо попытаться их заработать. Думаю, я попытаюсь заработать.
– Четырнадцать месяцев – это очень долгий срок, – с сомнением протянул Керман. – След уже остыл.
– Если он был, этот след, – вставила Паула.
– С другой стороны, – сказал я, отодвигая стул, – если смерть Дженет была неестественной, за четырнадцать месяцев виновный успел увериться в собственной безопасности, а когда ощущаешь себя в безопасности, теряешь бдительность. Думаю, я заеду к Морин Кросби и посмотрю, как она тратит денежки сестры.
Керман застонал.
– Похоже, короткий период безделья закончился, – произнес он печально. – Я так и знал. Это было слишком хорошо, чтобы длиться долго. Мне прямо сейчас приниматься за работу или подождать, пока ты вернешься?
– Подожди, пока я вернусь, – сказал я, направляясь к двери. – Но если у тебя назначено свидание с той «мышеловкой», передай ей, чтобы искала себе другую мышь.
«Крествейз», поместье Кросби, скрывалось за низкими, заросшими бугенвиллеей стенами, за которыми возвышалась подстриженная живая изгородь из казуарины, а за ней тянулась ограда из сетки-рабицы, увенчанная колючей проволокой. Тяжелые деревянные ворота с глазком в правой створке охраняли вход.
Похожих поместий, построенных вдоль Футхилл-бульвара и выходивших задворками на пустынное Хрустальное озеро, здесь было с полдюжины. Каждый участок был отделен от соседнего примерно акром нейтральной полосы, где на песчаной почве под палящим солнцем поднимались заросли кустов и дикого шалфея.
Развалившись на сиденье довоенного «бьюика» с откидным верхом, я без особого интереса разглядывал ворота. Если не считать стилизованной под свиток таблички на стене, сообщавшей имя владельца, этот дом ничем особенно не отличался от всех остальных поместий миллионеров в Оркид-Сити. Все они скрывались за неприступными стенами. Все имели высокие деревянные ворота, ограждавшие от ненужных визитеров. Все были окутаны атмосферой благоговейной тишины, а еще источали ароматы цветов и хорошо поливаемых лужаек. Хотя я не видел того, что скрывали ворота, я знал, что за ними находится обязательный роскошный бассейн, обязательный аквариум, обязательная дорожка, обсаженная рододендронами, обязательный розарий на заднем плане. Уж если у тебя имеется миллион долларов, ты обязан жить так же, как