флот в гавань.
– Ну и дела! – проворчал Лабиен, ведя Катона к дому, отобранному у самого богатого жителя Аполлонии. – Вот, выпей приличного вина, – сказал он, когда они вошли в комнату, которую он сделал своим кабинетом.
Катон не заметил иронии.
– Спасибо, не надо.
Лабиен в изумлении открыл рот:
– Но ведь ты самый непросыхающий выпивоха в Риме, Катон!
– Уже нет, с тех пор как я покинул Коркиру, – с достоинством ответил Катон. – Я поклялся богу Либеру, что не выпью ни капли вина, пока не доставлю своих людей в провинцию Африка.
– Побудешь здесь несколько дней и снова запьешь, – уверил его Лабиен, налил себе приличную порцию и выпил залпом.
– Почему? – спросил Катон, усаживаясь.
– Потому что нам тут не рады. Весть о поражении Магна и о его смерти облетела берега Нашего моря. Теперь у всех на уме только Цезарь. Местные жители убеждены, что он дышит нам в затылок, и очень боятся его оскорбить: вдруг он подумает, что они сторонники его врагов! Поэтому Кирена заблокировала свои ворота, а Аполлония намеревается вредить нам во всем. Ситуация стала еще хуже, после того как мы реквизировали зерно.
Вошли Афраний и Петрей в сопровождении Секста Помпея, и все пришлось объяснять еще раз. Катон сидел с деревянным лицом, ум его усиленно работал. «О боги, я снова среди дикарей! Мой краткий отдых закончен».
Ему очень хотелось посетить Кирену и осмотреть дворец Птолемеев, по слухам сказочный. Он побывал во дворце Птолемеев на Кипре, в Пафосе, и жалел, что не может взглянуть, как Птолемеи жили в Киренаике. Будучи великой империей еще двести лет назад, Египет владел даже несколькими островами в Эгейском море, а также всей Палестиной и половиной Сирии. Но Эгейские острова и земли в Сирии и Палестине ушли из-под его власти сто лет назад. Однако Птолемеям удалось удержать Кипр и Киренаику. Рим выгнал их оттуда совсем недавно. Катон, проводивший аннексию Кипра, хорошо помнил, что жителям этого острова не понравилось правление Рима. Впрочем, оно не нравится никому от Востока до Запада.
Лабиен нашел на Крите тысячу галльских всадников и две тысячи пехотинцев, сбил их с присущей ему жестокостью в единый кулак, затем реквизировал все имевшиеся на острове корабли. Тысяча лошадей, две тысячи мулов и четыре тысячи человек, считая нестроевых и рабов, были за три дня погружены на двести судов, и Лабиен, дождавшись, когда подуют пассаты, отплыл из Аполлонии на Крите в Аполлонию в Киренаике. (В честь Аполлона города возводились везде.)
Катон отказался ради собственного удобства лишать крова кого-либо из горожан. В комфорте он не нуждался.
– Наше положение меняется от плохого к худшему, – сказал он своим философам, когда они заняли пустой дом, обнаруженный расторопным Статиллом.
– Я понимаю, – ответил Статилл, суетясь вокруг пожилого Афинодора Кордилиона, который быстро худел и стал кашлять. – Следовало догадаться, что Киренаика встанет