Лабиринты памяти. Марат Акдасович Нуртдинов

вспоминаешь, понимаешь, что наше сборище было инопланетной перевалочной станцией, потому что все эти Нации были настолько разными, что мы друг друга просто не понимали.

      Мы не верили, что может быть другая жизнь, что может быть по- другому, что это «может» когда-то закончиться!

      Это была параллельная реальность.

      Другой мы не видели, и не верили.

      В то время, в армии, женщина была Инопланетным существом.

      Ее в принципе быть не могло.

      Но умереть за Родину считалось честью, не берусь судить, но пацанов жалко.

      Уходя в нее, я был наивным юнцом, полагавшим, что отдаю долг Родине, что защита Родины – святое дело.

      Уже через пару дней стало понятно, что та армия, в которой пришлось служить, никого отношения к защите не имеет.

      После учебки мне достался тягач 1949 года, несложно посчитать, что АТТшке было 38 лет. Ни о какой боеготовности речи не шло. Тягач безнадежно коптил, при перегоне на трассу он превращался в дракона, из выхлопных коллекторов при перегазовке вылетали снопы искр, а иногда просто огня, который тут же поджигал чахлую пшеницу, заботливо выращиваемую эстонцами.

      Это был 1987-й год, зима была ужасная, сырость стопроцентная.

      Морозы были настолько сильные, что масло для двигателя замерзало в бочке и добывалось следующим способом.

      Сначала 200 литровая бочка обливалась солярой и поджигалась, когда масло немного разжижалось, оно переливалось в ведро и тут же замерзало.

      Ведро и воронка подогревались на открытом огне, и только после этого масло заливалось в двигатель.

      Основной масляный бак в моей машине (АТТ) составлял 60 литров, запасной – 40.

      Перед вождением, а я обучал курсантов вождению на этой допотопной технике, в кузов мы с сослуживцами закидывали 200- литровую бочку масла.

      Так вот, за 6 часов вождения, эта бочка уходила легко и просто.

      Пока масло заливалось на 40 градусном морозе, рукавицы насквозь пропитывались маслом и солярой и от холода не спасали.

      И так каждый день, согреться не удавалось в принципе, хотя и спали мы в ватниках.

      Отдельная эпопея – заводка машины. Вечером 4 аккумулятора каждый по 50 кг снимались и относились (а точнее волоклись в каптерку), утром та же история.

      Это только небольшая доза невзгод перепавших мне и моим сослуживцам.

      Казалось, что попал в АД и никогда не вернешься, только во снах я плавал в счастье, но это был только миг, который прерывался ужасом команды: «Рота подъем!»

      Где-то через месяц этого кошмара, понял, что умираю.

      И залег в госпиталь, с пневмонией, пока морозы не прошли.

      Так впервые пришло понимание, что такое психосоматоз и как он развивается.