вот только хлеб останется незаменимым столпом сытости. И если есть этот продукт в достатке, то и все остальное прирастет.
В эти дни Игнат трудился до седьмого пота. Каждое утро он с сыновьями уходил к острову на Волхву косу, волоча за собой плот. Благо погода стояла хорошая, позволяющая использовать парус, и регулярные рейсы не доставляли хлопот. С воды холмы острова представлялись обманчиво приветливыми. Покрытый мхом кряж, за которым пряталась скала, выглядел не более враждебно, чем какой-либо его собрат на восточной оконечности косы. Только по приближению к этому кряжу с юга или запада перед глазами внезапно начинали вырастать голые острые скалы, совершенно не похожие на мягко поднимающиеся холмы того же Пийрисара. Рыбак уже догадывался, что белая скала создана человеком. Дважды он подходил к ней, когда я просил толкать неподъемную тележку, дабы преодолеть подъем, а в последнюю неделю он даже побывал внутри.
Я старался быть приветливым, всегда делал подарки и подолгу общался с Игнатом, сидя на бережку или ловя рыбу на удочку из своей темно-зеленой лодки. Вот и в этот раз, когда плот подвели к берегу, я снова пригласил его, правда, уже вместе с сыновьями.
– Игнат, рад тебя видеть с твоим семейством, ― поприветствовал я сошедшего на берег рыбака, ― как добрались?
– Спасибо, – степенно произнес гость. – Все как обычно. Дочурка привет передавала и подарок для тебя.
Рыбак достал из кармана жилетки маленький плоский камушек, похожий своей формой на рыбу, и протянул мне. На гальке детской нетвердой рукой были нацарапаны круглые глаза, зубастая пасть, плавники и чешуя. Линии были выкрашены синеватой краской, словно камень обмакнули в купорос.
– Ух ты, – удивился я. – Красиво. Даже не знаю, чем теперь отдариваться буду.
– Не надо. Для детского счастья главное внимание, слово ласковое, да гостинец какой-нибудь. Эту рыбку она сама сделала, еще в прошлом году. А на радостях, как сарафан с нюхчами[11] примерила, так и отдала игрушку мне. Сице, это она отдарилась.
Поделок народности веспов в моей коллекции еще не было. И пусть безделушка не из драгоценного металла или редкого камня, тут, как правильно сказал Игнат, ― главное внимание.
Отобедав гороховым супом и оставив сыновей рыбака загружать плот, мы поднялись на верхний этаж башни и в спокойной, неприхотливой обстановке, сидя на мягких креслах, созерцая озерную гладь, продолжили беседу за кувшином киселя. От вина Игнат отчего-то отказался, а по мне, так было даже лучше. В каждой деревне есть хозяин, у которого и дом, по сравнению с остальными, почему-то более крепкий и скотина выглядит гораздо ухоженней, да и сам он часто отличается в лучшую сторону. Игнат был именно таким человеком. Редкое трудолюбие, смекалка, несомненно, немного удачи, вывели его хозяйство в Самолве на шаг вперед, и мне стало интересно узнать его мнение по поводу всего происходящего. Ибо Игнат был, как бы в противовес старосте