этой юной леди, – строго произнес Холмс. – И я не уверен, что то, в чем ее обвиняют, страшнее того поступка, в котором вы только признались. Вы попытались погубить беззащитную девушку, которая жила под вашей крышей. Кому-то из вас, богатых людей, нужно научиться понимать, что нельзя деньгами заставить весь мир не замечать то зло, которое вы творите.
К моему удивлению, золотой король не потерял самообладания после очередного укола.
– Сейчас я сам так думаю. Слава Богу, все пошло не так, как я задумал. Она наотрез отказала мне и заявила, что хочет немедленно покинуть мой дом.
– Почему же она этого не сделала?
– Ну, во-первых, у нее были родственники, которые полностью зависели от нее, и ей было не так-то просто подвести их, отказавшись от работы. Когда я дал ей слово (я действительно это сделал), что ничего подобного она от меня больше не услышит, она согласилась остаться. Но была и другая причина. Зная, что обладает надо мной властью, и понимая, насколько эта власть сильна, она хотела воспользоваться этим. – Каким образом?
– Ей было кое-что известно о моих делах. Это очень серьезные дела, мистер Холмс… Настолько серьезные, что обычный человек просто не сможет понять их масштаба. Я могу возвеличить или погубить… Обычно происходит второе. И речь идет не об отдельных людях, а об организациях, городах, даже народах. Бизнес – жестокое занятие, слабые в нем не выживают. Сам я никогда не жаловался, и мне нет дела до жалоб других. Но она воспринимала все это по-другому. И, наверное, была права. Она считала и не скрывала этого, что богатство, превышающее потребности одного человека, не должно строиться на погубленных судьбах десятков тысяч людей, которые остаются без средств к существованию. Она это воспринимала так, и мне кажется, когда говорила это, думала не о долларах, а о чем-то более важном. Она видела, что я прислушиваюсь к ее словам, и верила, что сможет сделать этот мир лучше, если будет как-то влиять на меня и мои поступки. Поэтому и осталась… А потом случилось это.
– Расскажите подробно, что произошло.
Миллионер замолчал. Минуту или даже больше он сидел, закрыв лицо ладонями, собираясь с мыслями.
– Все против нее. Я не могу это отрицать. Женщины живут по другим правилам, понять которые нам, мужчинам, не под силу. Вначале то, что произошло, потрясло меня и выбило из колеи, и я уже был готов подумать, будто что-то заставило ее потерять голову и повести себя совершенно нехарактерным образом. Мне в голову пришло одно объяснение. Сейчас я его вам изложу, мистер Холмс. Нет никакого сомнения в том, что моя жена страшно ревновала. Ведь существует душевная ревность, которая может быть такой же безумной, как и, так сказать, ревность телесная. И, хотя у жены не было причин для последней (я думаю, она это прекрасно понимала), она чувствовала, что эта английская девушка имеет такое влияние на мои мысли и поступки, которого сама она никогда не имела. Хоть влияние было положительным, для нее это не имело никакого значения. Ненависть сводила ее с ума, и амазонская страсть заставляла кипеть кровь. Может быть, она задумала