ним, были ещё двое ребят из бывших армейских солдат, которым клички уже дал он сам. Так, всегда спокойный и приветливый, с умными и добрыми глазами Дима Никифоров добродушно откликался на кличку «Ефрейтор», а флегматичный и мужиковатый Толя Крысанов, сочинявший грустные стихи, необъяснимо почему получил роскошную кличку «Князь». Жили они в одной комнате местного общежития, а не с нами, приезжими, в одной палатке-времянке. С этими «тремя мушкетёрами» я довольно близко сдружился, но клички от Генерала так и не успел заслужить.
В орбите нашей особенно дружной четвёрки были ещё двое ребят: кряжистый парень с Урала и тоже бывший матрос Коля Кетов и его друг Слава Плитченко, родом из Новосибирска. Вячеслав был на голову выше Николая, сочинял стихи и, как две капли воды, был похож на своего кумира Сергея Есенина. Ещё в нашей двадцатиместной палатке жили двое из нашей бригады: рыжеволосый и с усыпанным веснушками лицом крепыш Толя Лакеев и астраханский татарин Сабиров по имени, вроде бы похоже, Сердар, заядлый шахматист и очень уж занудливый и к тому же непомерно язвительный собеседник, да ещё довольно взрывной по характеру. Кстати, именно он однажды в конце того лета сделал слепым на один глаз Николая Кетова: вспылил во время шахматной игры и ударил соперника шахматной доской по голове. Удар пришёлся острым углом доски прямо в висок, и был перебит какой-то важный зрительный нерв. А Сабиров так и избежал наказания, предусмотрительно перебравшись на работу в город.
Ещё в нашей бригаде работало несколько человек из местных жителей. Запомнились только двое: импульсивный и довольно горячий татарин Женя Файзулин, а также неисправимый скептик и несносный зануда по природе, которого в бригаде знали только по кличке Мордвин. И с бригадой ещё постоянно работали два курибана, или по-нашему береговые боцманы, в задачу которых входила обязанность швартовать к пляжу необорудованного причальными сооружениями берега плашкоуты, трюмные баржи или рыбацкие кунгасы, крепить их при сильной раскачке на прибойной волне прочными швартовыми растяжками и надёжно устанавливать на эти плавсредства трапы, необходимые для ручных погрузо-разгрузочных работ. Имена же этих двоих курибанов поистине богатырского сложения и немногословных в общении, к великому моему сожалению, так и не запомнились. А ещё за бригадой был закреплён на постоянной основе тальман, непосредственно ведущий учёт производимых бригадой работ. Этим в мою бытность в основном занималась круглолицая девчушка с кривым шрамом на лбу над правой бровью и с непременными блокнотиком и простым карандашом в руках. Звали эту девчушку Зина Сенина, но расскажу я о ней немного позже, если не забуду.
Так что вот, состав бригады был у нас такой самобытный и разношёрстный, что на перекурах можно было от каждого услышать немало интересного. Именно на одном из таких перекуров с пылом-жаром обсуждали мы эпохальную весть, которую с очередным плашкоутом привезла нам из города вместе со свежими газетами команда