не работал – теперь здесь оборудовали таможню и центр по борьбе с вооруженной торговлей наркотиками. В ходе досмотра и допроса два пассажира были проведены в камеру предварительного задержания
С О Ф О К Л: вот ты спрашиваешь, как это делается, а я тебе скажу – нет ничего проще. Сначала я слева направо размещаю персонажей – в соответствии с рассказами древних. Потом создаю первое место, начальное. Ну, например, пир богов и подброшенное яблоко с надписью -«самой красивой». Потом – последнюю сцену, финал, апофеоз, мораль. Какое-нибудь избиение женихов или Афинский суд над сыном вождя ахейского войска в Трое. А потом заполняю в определенной последовательности все промежуточные сцены, как бы пока забыв о персонажах.
П Л А Т О Н: так просто? Но ведь вся драма людей в том, что они ниоткуда и никуда, они – лишь краткие эпизоды в жизни идеи, ей почти незаметные и неразличимые.
СОФОКЛ: но ведь я и пишу драмы людей! Аристофан смеется и издевается над людьми, героями и богами – у него получаются комедии, сатиры. Мне трудно назвать это драмой, но это – драма. Кстати, не так все просто, как тебе, возможно, показалось. Ты помнишь, у меня получилось так, что слева направо расположены разные персонажи, а сверху вниз – хронология мест или сцен. И теперь начинается самое интересное: мне надо на пересечениях расставить реплики, действия и мысли, связав их так, чтобы это было необыденно и обыкновенно, а наполнено явными и скрытыми значениями, чувствами, ревом чувств, козлиным ревом чувств, страстями необыкновенными, потому что только необыкновенное поучительно. И вместе с тем все это должно быть не только страстно и поучительно, но и оправдано, мотивировано, очевидно.
ПЛАТОН: ну, да, ведь иначе зритель и не поверит и не будет сопереживать, он будет только недоуменно пожимать плечами и говорить «это просто невозможно, это сочинил человек в припадке безумия».
СОФОКЛ: вот-вот! какие бы безумия ни творились на сцене – зритель не должен впадать в такое же неистовство и должен понимать, что же все-таки происходит.
ПЛАТОН: а если ты обнаруживаешь, что кто-то на сцене лишний: ему нечего сказать или сделать? что ты делаешь с ним? или – что ты делаешь, когда видишь, что имеющихся персонажей не хватает для выражения слов или действий?
СОФОКЛ: мой милый, я их просто создаю, если их не хватает, или просто уничтожаю, если они лишние. Демиург я или не демиург, в конце концов?
ПЛАТОН: демиург, демиург. Да ты, приятель, просто горшечник, глиномеситель.
СОФОКЛ: Люди могут лишь рассуждать либо действовать – но безумно, люди катастрофичны из-за своего промелька в идее. Они рациональны – и не более того.
ПЛАТОН: Люди – да. Но человек – разумен. Рациональность – всего лишь вектор, кстати, направленный вниз, к концу и смерти. Разум сферичен и спекулятивен – он всегда может прирастать и расширяться подобно пузырю.
СОФОКЛ: пусть ты прав – на этом драму не сделаешь.
ПЛАТОН: драму людей, событий, места и времени –