вечного, где время не имеет деления на прошлое и будущее…
Я сидел некоторое время обессиленный, с трудом возвращаясь в свою реальность. Потом позвал Темникова. Оба офицера и хозяйка мгновенно оказались в комнате.
– У вас есть велосипед? – спросил я хозяйку.
– Есть, – ответил за неё Темников. – У них он в кладовой, на гвоздях висит.
Хозяйка молчала, но, видно, нервничала. Она теребила низ шёлковой блузки и покусывала нижнюю губу.
– Снимите колёса, там под шинами что-то есть. Я думаю, что это ваше золото.
Хозяйка опустилась на пол и заскулила, что-то причитая и непонятно выговаривая.
Темников, как старший по званию, остался сидеть на диване, приказав лейтенанту тащить сюда велосипед. Потом приказал найти двух понятых.
При понятых сняли шины, и оттуда вывалились золотые самородки и те змеевидные колбаски из тонкой кожи, которые я видел, с золотым песком.
По рации о находке сообщили в Управление, и вскоре прибыл наряд из трех человек, которые увезли золото и хозяйку. Квартиру опечатали, потому что хозяин тоже сидел в СИЗО до выяснения всех обстоятельств.
Темников по той же рации доложил обо всём генералу и спросил:
– А что делать с парнем?
И мне:
– Сказал – доставить к нему.
Генерал Чепурин повёл меня к начальнику управления, кабинет которого находился напротив.
Начальник управления, тоже генерал-майор, в отличие от своего зама, выглядел более добродушным, или это вводило в заблуждение его круглое лицо и полноватая фигура. Но такие сравнения часто бывают обманчивы, недаром есть пословица: «Мягко стелет, да жестко спать» «Человек на такой должности вряд ли имеет мягкий нрав», – подумалось мне.
– Михаил Андреевич, – представился начальник, протягивая мне руку. – Лихо это у вас получилось.
Он не улыбался, но явно был доволен и расположен ко мне.
– Ну, рассказывайте.
– Что рассказывать? – уклончиво спросил я.
– Как вы это делаете?
– Не знаю, – честно признался я. – Просто я при определённых условиях могу войти в пространство, которое даёт информацию. Я не знаю, что это, но в моём сознании это существует как пространство. Я вхожу в это пространство и «вижу» те образы, которые мне нужны в данных обстоятельствах.
Это всё, что я мог объяснить этим людям, потому что всё остальное всегда оказывается совершенно непонятным для тех, кто там не побывал. Я знаю, что есть разные пространства. «Моё» – тёмное, всё испещрённое мерцающими точечками, которые ощущаемы, хотя и далёкие. В этом пространстве, или поле, всегда есть и будет информация, но я не знаю, как события в действительности сосуществуют там. Когда в него проникает моё ограниченное и несовершенное сознание, оно считывает информацию. Последовательность событий там не имеет временной последовательности. Там своя, недоступная нашему пониманию логика, но моё