были именно они. Крепкие ребята, спортивного вида. Затылки бритые, потасканные, но годные спортивные костюмы, бронежилеты и разгрузки в наличии. Все без исключения были вооружены. Особенно выделялся высокий, худой как скелет мужик, с выдающимся кавказским носом. Лысый череп его посверкивал в солнечных лучах, тяжелый подбородок едва ли не уродовал лицо. Это видимо и был тот самый Зураб, что держал здесь все в кулаке. Крепко засел, гаденыш, окружил себя прихвостнями. К такому не так-то просто и подобраться.
– Дамы и господа, спешите делать ставки. – Вновь раздался голос из громкоговорителя. – До нашего соревнования осталось совсем мало времени. Поспешите. Тотализатор закрывает прием ставок за пять минут до забега.
Из-за закрытой калитка, послышался надрывный собачий лай. Вахитов обернулся, прикинув расстояние от собак, до финишной прямой, где сходились в один жесткий пук все тросы. Тут-то вот и заключалась одна из проблем. Победу придется выцарапывать зубами. Чем ближе ты к спасительным скобам, тем ближе твой соперник, и в какой-то момент он возьмет да станет тебе врагом. Тут уж не забалуешь, не начнешь миндальничать. На кону собственная жизнь.
– Внимание, мы начинаем…
Вахитов побежал, побежал что есть духу. Следом за ним устремился вчерашний торговец, провинившийся перед Зурабом, но силенок у него было поменьше, и он приотстал. Чуть поодаль несся еще один несчастный, прихрамывая на левую ногу. Этот точно не жилец. Если все что сказано о питомцах Зураба, правда, то до него точно дотянутся. Но Зяма, Зяма где? Да вот он, кусок идиота, плетется в самом конце. Вот тебе и ново дело – поп с гармонью. Такого, конечно, быть не могло, но рев громкоговорителя и штормовые звуки толпы перекрыл один единственный звук, скрежет плохо смазанных петель. Животные рванули скоро, да так, что мигом сократили половину расстояния до бегущих. Пришлось выбирать, соревноваться честно и один черт погибнуть на этом заплеванном и залитом кровью полу, или попытаться вырвать свой единственный шанс.
Полковник приотстал и что есть духу вмазал свободной ногой по ахиллову сухожилию рядом бегущего. В глазах того смешалось недоумение и страх, острое понимание того, что вот теперь-то он точно умрет, плохо и болезненно. Но плевать в тот момент было. Цепь звенела, колодка натирала и мешала бегу. В иных условиях и ускориться было можно, но по трассе трос тянулся, едва ли не касаясь земли, и пружинил при малейшей попытке отклониться, вырывая землю из-под ног. Вахитов не обернулся, когда раздался истошный крик. Собаки рвали несчастного молча, вцепившись в руку, ногу, лицо. Какая-то особенно прожорливая тварь, их же еще и не кормили перед гонками, уцепилась за бок приговоренного, и в несколько движений вскрыв брюшину, рванула прочь, сжав в челюстях кишки. Зрелище было страшным, и от этого толпа бесновалась пуще прежнего.
Они и ходили сюда именно за этим. Любое соревнование, от фигурного катания до автомобильных