с обшарпанными спинками. Из посетителей – один я да троица бородатых дальнобойщиков в клетчатых рубашках явно не первой свежести. Они вполголоса переговаривались за графином прозрачной жидкости: от них доносился кисловатый аромат сивухи, плотный и тяжелый. На стенах кафе висели застеклённые фотографии желтых велосипедов с корзинками цветов, прикреплённых к изогнутым хромированным зигзагам рулей. Официантка в голубом фартуке принесла меню напитков. Чай, чай… Водка… Виски… Коньяк…
– Сто граммов коньяка, пожалуйста, – почему-то произнесли мои губы.
– Что-нибудь ещё?
– Пока всё…
Через пару минут пузатый стеклянный бокал с карамельного цвета жидкостью был подан на стол. Попробовав её на вкус, я ощутил неизгладимое блаженство вкуса жизни. От блаженства в голове послышались ноты «Сонаты номер 1 для фортепиано» Шопена. После второго глотка, когда музыка чуть утихла, я принялся рассматривать ту самую официантку в лазурном переднике. В меру полноватая, круглолицая, светловолосая, с подкрашенными сиреневыми веками, смешливая, с ямочками на щеках. Что-то финно-угорское сквозило в ее грубоватых чертах. Сделав пару щиплющих глотков, у меня возникло непреодолимое желание с ней поговорить. Я осушил свой бокальчик, принялся общаться с ней, провоцируя на разговор, слово за слово, и завязалась беседа. Спросил имя круглолицей: Снежана. Какое изящно-прекрасное нордическое имя! Она хихикала над моими шуточками, сжимала пухлыми пальчиками белое вафельное полотенце; я предложил ей присесть рядом; девушка долго мялась с ноги на ногу, но решила отказаться от соблазнительного предложения. Звякнул присобаченный к кронштейну над верхней перекладиной китайский колокольчик из алюминиевых трубок. Вошёл какой-то субъект с густой рыжей щетиной на клиновидных щеках.
По его взгляду на упитанную красавицу и по её реакции сразу стало понятно, что они знакомые, что у них, вероятнее всего, близкие отношения. Может быть, даже живут вместе или женаты. Девушка тут же прекратила улыбаться, нацепила на физиономию серую непроницаемую маску безразличия и степенно удалилась за барную стойку. Субъект нарочито хамовато опёрся о стойку, наклонил голову к подруге, что-то шепнул, кивнул в мою сторону. Снежана развела руки в сторону, округлила губки. Парень внимательно поглядел мне в глаза, пронзая их пиками своего взгляда, и мне пришлось отвести глаза. Парень толчком отодвинулся от стойки и двинулся в мою сторону.
Присев напротив меня, он помотал деревянными чётками на резинке в разные стороны; вдоль рукавов по три белые полоски. На пальцах синие неразборчивые наколки. Играя желваками, этот тип глухо произнёс:
– Свали отсюда, чучело жопоглазое, пока я тебя не отмочалил. И чтоб я не видел тут больше твою чушную морду. – Он надул пузырь из жвачки, и его скулы острыми углами выделились по бокам свирепой небритой морды.
Так меня еще никогда