и обоюдно жертвен.
Творенья миг является мгновенно, быстротечно:
Ты жизнью жертвуешь – душою слово жертвует.
«Равно ли слово то себе, что застывает…»
Равно ли слово то себе, что застывает
В строке, в стихе и в точной рифме —
Знать нам не дано. И мы не знаем,
С каких высот в стих льются ритмы.
Мы лишь рабы смиренные словес,
До нас не знавших воплощенья.
И ритмы слышать нам дано небес —
И словом их осуществить явленье.
Дано осуществить до нас не знаемое.
А что стремилось Слово мне сказать —
Так никогда и не узнаю я.
«За таких безалаберных, как я…»
За таких безалаберных, как я,
Даже стихи Господь Сам пишет.
А я – грешница! – набиваюсь Боженьке
в подмастерья.
Но лишь потому мой стих – живет,
смеется и дышит!
«В эпоху политкорректности…»
В эпоху политкорректности
Стихи писать начала.
А до того профессором-
Литературоведом была.
Хорошим литературоведом была
потому и поняла:
От полит-корректоров литературу
Кому спасать, если не профессору?
Не просто стихи писать начала —
На амбразуру литературы легла…
«Падают стихи, как изумруды…»
Падают стихи, как изумруды,
Душу жизнью зелени животворя.
Бирюза, сапфир, выплеснув сосуды —
Подарили строкам океаны и моря.
Падают стихи, как бриллианты:
Грани тайной трепетно горят.
И в малиновом рубине первозданно
Занимается стихов заря.
«Святое дело для поэта …»
Святое дело для поэта —
Его классическое вранье.
Где он был, а где он не был —
Дело лишь одного его.
Вам он всегда на уши навешает
Одну развесистую лапшу,
Чтоб никто и никогда не лез
В его трепетную душу.
Душа его для него самого потемки —
Для вас она спроектирует рай.
Сам поэт стоит уже бытия на кромке,
А ты – от восторга умирай.
Не верьте ни одному земному поэту,
Что был он якобы на небесах!
Пусть он об этом расскажет Богу —
Бог ему трепку взашей задаст.
А не соврет – ну кто ж поверит
Его святому поэзии ремеслу?
Вот так и поклоняемся все мы
Его Величеству Вымыслу!
«Проснусь, а надо мною тень таинственно витает …»
Проснусь, а надо мною тень таинственно витает —
И дотянуться лишь успеть бы к всегда бегущему перу.
И призрак чуден, дерзостен, не растворяется, не тает.
И в этот миг я понимаю: мне все подвластно, я – все могу.
И только