как низкое небо. Высокие стеклянные двери со стальными ручками, отполированными тысячами прикосновений. За ними гулкая тишина и запустение.
– Не похоже на место, где поправляют здоровье, – задумчиво произнес Джулиус. – Уверен, что мы не промахнулись?
– Вы шутите или пытаетесь меня обидеть, Сэр? – уточнил несчастный Ариэль. – Если второе, то я не понимаю, за что.
– Ни то, ни другое, – спохватился Коллоу. – Люди иногда говорят ничего не значащую ерунду.
– Зачем?
– Чтобы занять паузу, например, – виновато улыбнулся он. – Или когда время тянут, чтобы не делать что-нибудь. Не принимай на свой счет.
Оставив привратника обдумывать сказанное, Джулиус отправился на поиски старого гоблина.
Казалось, если тут и был санаторий, то сейчас только необжитые стены и эхо. Воображение нарисовало поросший ряской пруд с мертвой гладью темной воды. Еще не смерть, но уже неостановимое, необратимое увядание.
«Заберу его отсюда, как только найду», – решил Коллоу. – «А станет упираться, уведу силой».
До ушей донесся зыбкий тоскливый звук. Прозрачная мелодия, грустная, как обрывок нитки бус, маячила вдалеке, разбавленная потрескиванием. Зачарованный атмосферой конечности всего сущего, пропитавшей стены, Джулиус побрел туда, откуда лилась музыка.
Безликий коридор, прямой, как стрела, и широкий, как парковая аллея, тоже упирался в террасу. Стерильная чистота, пожалуй, только добавляла безрадостности в общую картину. Листья многочисленных фикусов в кадках блестели так, словно пыль с них стерли мгновение назад.
Боковая арка открывала путь в просторный зал, устланный мягким ковром. Из мебели внутри виднелось только невысокое кресло-каталка, укрытое пледом, неуклюжий столик на паучьих лапках со стаканом чая на нем и коренастая тумба с беспрестанно вращающейся ручкой, являвшаяся источником звука.
Повторяющаяся мелодия начала замедляться. Так, если бы каждая следующая нота давалась мучительно тяжело. Вдруг с кресла за кружкой потянулась крошечная зеленая ручка.
– Отто! – обрадовался Коллоу.
Он поспешил к сидящему.
– Фы раскрыли секрет пляшки? – с надеждой спросил тот.
– Пока нет.
– …шаль, – вздохнул профессор.
Гоблин осунулся: черты его добродушного лица заострились, а морщины стали глубже. Он смотрел на Джулиуса отрешенным туманным взглядом и осторожно прихлебывал свой чай. Мелодия запнулась и умерла.
– Я пришел забрать вас из этого гиблого места, – улыбнулся Коллоу.
– Это место ничуть не хуше остальных, – возразил гоблин. – Отменно кормят и ухашивают. А когда нушно, остафляют ф покое.
– Тогда я пришел нарушить покой, – не сдавался Джулс. – Мне необходима ваша помощь.
Отто зашелся смехом, похожим на приступ кашля.
– Я уше никому не могу помочь, – отмахнулся гоблин. – Фыдохся. Для кашдого наступает фремя сказать «хфатит».
– Отличное место! – возмутился Коллоу. – Просто замечательное, чтобы обрастать паутиной. Это не тот Отто, которого я знал.
– Фы