с восточной войны, он поселился в своей старой квартире на Выборгской: пусть дом в двенадцать этажей, зато собственные две спальни и просторная столовая. И всё это наполнено уютом и семейными воспоминаниям. Чего ещё для счастья надо?
Но его жена так не считала.
Слава плохо помнил мать. Но из этих воспоминаний явственно следовало, что была она женщиной властной и амбициозной. Дождавшись мужа с войны, она рассчитывала на новую жизнь и на будущность госпожи из имущих сословий. А Лев Осипович… Он отдавал ей всё, но больше этого дать не мог. И при всём желании не сумел бы он на четвёртом десятке лет, да ещё и с контузией, поступить в Университет, чтобы стоить потом карьеру.
А может быть, дело было и не в этом. Война ведь не заканчивается, она лишь оседает на самом дне души. Да, фронтовик Лев Никитин нет-нет, да и позволял себе пристукнуть кулаком по столу и крепко прикрикнуть на домашних по армейской привычке, хотя руки на них никогда не поднимал…
Как бы то ни было, разводы по инициативе любой из сторон уже давно были разрешены Государем, чем госпожа Никитина и воспользовалась. Скандал? «Мы не графья», – заметила она супругу на прощание, и была по-своему права: в их сословии на разводы уже давно все смотрели снисходительно.
За боевое ранение отставной подпрапор Никитин имел от казны немаленькую пенсию, которой хватало и на жильё, и на еду. И на выпивку, к сожалению, тоже оставалось. Лев Осипович слыл человеком добрым и чувствительным, да и был таковым на самом деле – но быть может как раз поэтому с зелёным змием совладать и не сумел. Нет, он не пропадал по дешёвым кабакам, не выносил вещи из дома… Но и винные магазины своим вниманием подолгу не обделял.
Он спивался тихо, долго и почти торжественно. Призраки ли восточных боёв мучали его? Предательство ли жены, не побоявшейся оскандалиться и оставившей его с семилетним Славой? Или всё это и что-то ещё? Того никому не ведомо.
Обязанности отца он исполнял, как мог. Сперва даже пытался выправить сыну хорошую гимназию, но через пару лет после ухода жены опустил руки. Меценаты из «новой аристократии» уже тогда соревновались в раздаче грантов для талантливых отроков, однако конкурс на гимназическое место Слава так и не выиграл. Пойти с челобитной к толстосуму, упасть в ноги? Тем, поговаривали, это всё ещё льстило… Но гордость Никитину этого уже не позволяла. Земское образование? Оно в те годы ещё оставляло желать много лучшего, и на привольную будущность Слава мог с ним не рассчитывать.
Вернулся с войны Лев Никитин живым, хотя и вздорным молодым человеком – но всего через два года, оставшись один со Славой, он сразу стих, словно бы даже сделался меньше ростом и велик летами. И больше никогда не бранился. Он не бранился тогда, когда Слава не прошёл в гимназию. Не бранил подросшего Славу тогда, когда тот не поступил в Университет. Не бранил и тогда, когда из Славы не вышло ни толкового слесаря, ни толкового электрика. Он не гнал его на заработки, отдавая на пожилое сыну большую часть собственной пенсии.
Их