не будут выучены, об ужине в этом доме никто и думать не смел. А значит, именно сейчас у Славы был шанс поговорить с супругой.
Заглянув в ванную и увидев развешенное от стены к стене бельё, Слава понял, что и отсрочки в виде жененых постирушек у него не имеется. «Сейчас или никогда», – вздохнул он и кинулся в омут с головой:
– Надь, мне, это…
– Выпрямись! – смерила его Надежда тяжёлым взглядом, устраиваясь на табурет в красном углу кухни, служившей Никитиным заодно и столовой. – Чему я тебя учила? Если хочешь добиться своего, то не мямли, говори твёрдо и смотри прямо.
– Я должен завтра же нарушить служебную инструкцию! – твёрдо выговорил Слава, смотря прямо в глаза супруге. Не мигая.
– Ага, щас! Хочешь, чтобы тебя рассчитали к едрене фене?
– Меня Велецкий попросил, – решил зайти с козырей Слава.
– Прямо вот так сам и попросил?
– Самолично. Час назад, – Слава прикинул, стоит ли выкладывать и то, что домой он опоздал из-за разговора с Алексом. Но решил от греха повременить, оставив этот довод на крайний случай.
– Это может менять дело, – задумалась Надя. Велецкого она крепко уважала, хотя никогда особо не понимала. – Что сулил тебе?
– Ничего не сулил… – растерялся Слава. Ему показалось, что ответ был неверным, и теперь разрешения он не получит.
– Это хорошо, – неожиданно ещё больше смягчилась его супруга. Теперь она слушала со вниманием, и даже отложила мужнину рубаху, взятую было для штопки. – Ежели не сулил, значит желает, чтобы ты за дружбу ему помог. Товарищ из него надёжный, это я нутром чую. Хоть он и гимнаст изрядный, и вообще выпендрёжник.
– Он не выпендрёжник, – в том, что не касалось его лично, Слава готов был спорить с супругой.
– Выпендрёжник, да ещё первосортный. Оттого таким скромником и держится – самая их, первосортных, манера. Но совесть в нём есть, даром что барин. Только ты всё одно уши не развешивай. Ни с Велецким своим, ни в конторе. Помни: ты можешь сработать так, чтобы не привлечь внимания. Ну а теперь главное: что сработать-то нужно?
Копировальные манипуляции Славы выглядели бы по всему подозрительно, но, как было завещано, не должны были привлечь внимания: Слава всё продумал. После окончания пятничного рабочего дня, когда в конторе уже точно никого, он пойдёт к копиру и быстро всё сделает. Предосторожности были необходимы: новенький аппарат Ксерокса, прибывший в контору на Святки взамен неисправного, пользовался, как и предыдущий, известной популярностью. Круглый день возле него кто-то ошивался: то по работе что-то скопировать, то, бывало, и по личной необходимости. Большей популярностью в агентстве пользовался только Паша Дюхин у молоденьких курсисток. Бывший, по твёрдому убеждению Славы, прощелыгой и позёром.
Лет с пять или шесть тому Паша, тогда ещё незаметный начинающий клерк, всерьёз покушался на соблазнение Славиной супруги – но те времена остались в прошлом и для него, и для Надежды. Сейчас он расточал свою энергию