пальцами. – Зря ты не хотел остаться на Остром мысу, Моди. Эта хворь так просто от нас не отвяжется. Надо было переждать. А теперь как знать, найдем ли мы здесь какой-нибудь дом. Плыть дальше…
Вдруг он охнул, схватился за горло и поспешно перегнулся через борт. Его стошнило, как мальчишку, впервые попавшего в море.
– Надо на берег… – бормотал Вестмар, часто дыша и тоже, как видно, борясь с рвотным позывом. – И воды у нас…
– Отойди. – Моди подошел и сам взялся за руль. – Полежи. Вон там удобная отмель. Мы идем к берегу. Ну же, мужчины, держитесь! – крикнул он, окидывая взглядом хирдманов на скамьях. Больше половины из них выглядели не лучше Вестмара. – Один я не справлюсь с «Тюленем»! Налегайте на весла, доберемся до берега – отдохнем! Остановимся в первом же доме, какой встретим!
– По бурной долине лосося мчится конь мачты… – бессмысленно бормотал Хродмар, и Моди хмурился, слыша его голос. В хорошем настроении Хродмар любил говорить кеннингами, хотя не сочинил в жизни ни единой строчки настоящих стихов. Его увлечение немало забавляло товарищей, но сейчас Моди был совсем не рад: Хродмар бредил. – Серая всадница волка смотрит из моря оленей… Пусть из тебя вырастет дерево, волчья пожива…
– Это все та ведьма! – проворчал Вестмар, улегшись рядом с Хродмаром. – Это она наслала на нас порчу. Почему мы ее не убили тогда? Стрелу пожалели!
– Что толку теперь говорить? – отозвался с ближней скамьи Колль. Глаза у него покраснели, словно он не спал пять ночей подряд, дышал он с трудом, но держался, из последних сил налегая на весло. – От квиттингских ведьм не убережешься. Не надо было Хродмару с ней говорить…
– Ты еще скажи, что нужно было принести жертвы ее камню! – возмущенно отозвался Моди. Он негодовал, как может негодовать доброжелательный человек, если вынужден признать, что дела совсем плохи. – Не повторяй ее бредней! Вы перегрелись на солнце! Вот отдохнем как следует…
Он замолчал на полуслове. Из-за берегового выступа показалась громада бурого утеса с темно-зелеными пятнами мха, зловеще знакомая. Тюлений камень.
Ингвиль и Виги приблизились к отмели одновременно с чужим кораблем. На носу теперь можно было разглядеть тюленью голову с забавно ухмыляющейся мордой. Но корабль казался жалким и неуклюжим; еще издалека Ингвиль разглядела, что на половине скамей сидит всего по одному человеку, да и те едва справляются с веслами, а остальные лежат на днище между скамьями.
– Они с кем-то подрались? – недоуменно спросила она, не отводя глаз от корабля. – Только половина живых…
– Не знаю… – пробормотал Виги. – Да нет, не похоже. Следов битвы я не вижу. Корабль-то весь цел. И они вроде не раненые, повязок на них нет.
Корабль ткнулся носом в берег и остановился. Прибой шевелил и качал его корму, и он был похож на пловца, который из последних сил добрался до суши, рухнул головой на песок и не может даже вытащить из воды ноги.
– Эй, посмотри! – Моди вдруг заметил на берегу две человеческие фигурки: