первый взгляд, Робби и Тема слишком разные, чтобы быть друзьями. Робби, зажатый в железных рукавицах матери, – художник. И Тема – математический гений, который ненавидит учебу, но каждый год получает похвальный лист и, кажется, идет на золотую медаль. Они никогда не ссорились. Что тоже было довольно странно. Робби мог сгладить любую неровность, найти подход к самому сложному характеру. Тема никогда не шел на компромиссы.
Тема слушал друга, параллельно обдумывая что-то. Он сделал шаг к Робби и взял его за плечи. Тот невольно сжался, ссутулил плечи, подозрительно щурясь, – он так всегда делал, как зверушка.
– Ты хочешь настоящую тусовку?
– Ну да…
– Значит, будет. Ты домашку сделал?
– Ну да…
– А я забыл. Ладно, еще 15 минут до звонка, успею.
– Я вчера целый час решал одну задачу.
– В паре всегда кто-то один умнее.
– Да, конечно. А второй кто-то красивее.
Тема засмеялся:
– Шутить ты так и не научился. Ладно. Придумаем что-нибудь с этой твоей потребностью. У меня, кстати, родители улетели в Кению. Поэтому отмечать можем у меня.
– Ну это в их стиле.
– Да. Но они приедут послезавтра днем. Если мы не будем сильно бедокурить, то, в принципе, может получиться. Кого звать?
– Надо найти тех, кто одновременно в меру веселый и очень разумный.
– С такими запросами ты сам не попадешь на свою собственную вечеринку.
– Это еще почему?
– Да потому что, – сказал Тема, поправив волосы, – ты не умеешь пить. Из этого следует, что ты не очень разумен.
– Слушай, один раз было, чтобы я терял контроль.
– Ага, один раз из двух. Нет. За тобой придется следить, однозначно. Ты почти не пьешь. А природа тебя крепостью не одарила. Короче, предлагаю так. За сегодня нужно определиться, кого звать. Напиши кому надо. Нужна веселая компания.
– Идет. Только без конченых.
– Само собой.
– А еще мне нужно определиться, что я скажу матери. И на всякий придумать план отхода.
– Зная ее, лучше наперед думай, что будешь делать, если не отпустит.
Робби покачал головой, подняв густые брови.
– Черт его знает. Попробую сбежать.
Тема приоткрыл один глаз, что говорило о довольно сильном удивлении. Он помолчал, помолчал, а потом выдал:
– Боюсь, даже у Энди Дюфрейна ничего бы не получилось.
– Спасибо, что веришь в меня, Тем.
– Ладно-ладно. Ну ты попробуй поговорить с отцом. Может, он поможет.
– У него депрессия. Он, по-моему, уже на свое имя не отзывается. А мать вообще его мнение ни во что не ставит.
– Ты же еврей.
– И что, блин? Что вообще это значит?
– Это значит, что ты всегда выкручиваешься из самых сложных ситуаций, дурачок. Но главное – не забывай о цели: твоя задача – любым способом быть на своей днюхе, которую я тебе устрою.
– Понял я. Но не все от меня зависит.
– Могу поспорить, доказать обратное и поставить тебя на место, но ты же еврей.
– Да