– лоцман.
«Дядя», – отметил про себя Володя. Не отец и не дед.
Парнишке было лет пятнадцать-шестнадцать. Наверняка в каком-нибудь Гитлерюгенде голову ему забили фашистской пропагандой: великий фюрер, тысячелетний рейх, «Дойчланд юбер аллес», «жизненное пространство»… Но этот парнишка был храбрым и умел любить. Он закрыл собой старика. Его ещё не превратили в чудовище. И Володе вдруг захотелось, чтобы немецкий мальчик опомнился. Пускай и не сейчас, а вообще. Увидеть такое возрождение – это как вернуться с войны домой, а твой дом не разрушен бомбой, и герань цветёт на подоконнике, и мама, живая, сидит за швейной машинкой.
А Клиховский разглядывал парнишку с бесконечным изумлением.
– Когда Людерс придёт? – всё напирала на немчика Женя.
– Не знаю. Его могут продержать долго.
Гидрографическое управление Балтфлота собирало уцелевших немецких специалистов, чтобы составить новые лоции залива Фриш-Гаф и восстановить судоходную обстановку Морского канала. Флотская контрразведка искала моряков и свозила их в Лоцманскую башню, где помещалась рейдовая служба. Женя почувствовала досаду: Людерс находился в руках конкурентов, хотя, конечно, флотских интересовала акватория, а не подземелья.
– Хорошо, – сказала Женя по-русски. – Приду сюда утром.
Володя всё смотрел на юного немца. Тот ждал, когда русские уберутся.
Клиховский тронул Володю за плечо:
– Пойдёмте, господин солдат. – На пороге Клиховский оглянулся и негромко сказал: – Рад, что вы живы.
Русские вышли. Парнишка поднялся и подтащил дверь квартиры обратно в проём, затем выглянул в окно и проследил, как русские идут по улице.
– Опасность миновала, господин гауптштурмфюрер.
Дощатая перегородка, закрывающая разрушенную стену, сдвинулась, и сквозь щель в комнату выбрался высокий, спортивного вида мужчина в гражданском плаще и шляпе. В руке он держал короткий пистолет «зауэр».
Мужчина улыбнулся – спокойно и с пониманием:
– Вы правильно поступили, что не выдали меня, фройляйн Хельга.
Под гостиницу комендатура приспособила бывшую немецкую школу подводников. От Хакена до неё было совсем недалеко. Володя провожал Женю – вроде как всё равно по пути в госпиталь. Улица угасала в синеве. Балтика дышала свежестью. Сапожки Жени цокали по камням брусчатки.
– Заметил, как тот змеёныш смотрел на нас? – усмехаясь, спросила Женя.
Володя понял, что она имеет в виду немецкого парнишку:
– За-заметил. А чего ещё ждать от н-немцев?
– Они получили, что заслужили.
– Да, – сухо подтвердил Володя.
– Не слышу убеждённости в голосе, товарищ сержант.
– Я согласен с вами, товарищ капитан. Немцы должны за-аплатить за всё. Но даже нам радоваться тут не-нечему.
Женя хмыкнула. Война закончилась, и сразу изо всех щелей полез этот интеллигентский скулёж. Фрицев, видите ли, жалко. А своих не жалко?
– Поменьше