дом» и не подвергает свою жизнь опасности.
– Значит, ты не станешь этого делать. Больше никаких расследований, встреч с потерпевшими и прочее – я забираю у тебя дело. С тем же успехом получить опухолевый материал может Леонид или, скажем, Денис… И это не обсуждается! – резко закончил он, заметив, что я собираюсь возразить.
В отделении никто не обсуждал недавнее печальное происшествие, никто не упоминал имени Жанны – словно и не работала у нас такая анестезиолог. Тем не менее все понимали, что круги по воде будут идти еще долго, ведь больнице светит судебный иск, и, похоже, дело малой кровью не обойдется. Работая в ОМР, я знаю, как трудно привлечь к ответственности медицинского работника. Ни главврачу, ни заведующим отделениями невыгодна огласка: они готовы пойти на все, чтобы скрыть вину врача. Порой для этого даже переписываются истории болезни, однако в данном случае я сомневалась, что дело выгорит: слишком уж очевидна ошибка при введении наркоза. У пациентки не было аллергии и никаких сопутствующих заболеваний, на которые можно списать ее смерть. Девушка была молода и совершенно здорова, и вскрытие, несомненно, покажет, что произошло на самом деле!
В обеденный перерыв меня вызвала Охлопкова.
– Агния Кирилловна, вам нужно написать характеристику на Рыкову, – без обиняков начала она. – Вы знаете ее лучше всех, знакомы с ее семейной ситуацией… и все такое.
– А при чем здесь ее семейная ситуация? – не поняла я.
– Ну, если выяснится, скажем, что Рыкова по какой-то причине находилась в стрессовом состоянии… Может, это ей поможет?
Елена в своем репертуаре, пытается выгородить подчиненную, используя любые средства!
– Значит, суд все-таки состоится? – спросила я.
– Отец покойной потребовал выдать ему тело для независимой экспертизы, а его адвокат определенно дал понять, что нашей больнице в этом вопросе веры нет.
– Что грозит Жанне?
– Ну, в конце концов, чашки перепутала не она, а анестезистка… Мне казалось, вам нравится работать с Шемякиной?
– Это правда, – согласилась я. – Ума не приложу, как она могла так опростоволоситься!
– Может, вам известно что-то, могущее оправдать ее небрежность?
– Да нет, ничего такого. Просто мне трудно поверить…
– Жаль, жаль, – словно не слыша моих последних слов, пробормотала Охлопкова. – Это могло бы…
– Значит, Киру могут привлечь за халатность?
– Вполне. Наши юристы уверяют, что Рыкова лишь выступит в качестве свидетеля, но, боюсь, у нас ей не работать: Добров не любит оставлять у себя людей с подмоченной репутацией.
– А Ладога?
– Ну, у нас тут не Америка! – развела руками Охлопкова. – Там, скорее всего, его бы тоже поперли, однако Ладога – отличный хирург, и зав хирургией его просто так не отдаст. Опять же, то, что пациентка скончалась, – вина анестезиологии, а Ладога… Он просто слишком положился на нас.
– А как же доктрина «капитан корабля»? – задала я вопрос.
– Вы о том, что за всю бригаду отвечает оперирующий