от визира, оглядев рубку, нашёл офицера службы информации.
– Следует оповестить штаб о пожаре на крупном корабле англичан. Предполагаю авианосец.
Крейсер «Пётр Великий»
Некоторые сущности не следует познавать полностью, тем не менее продолжая пользоваться ими в некоторой степени привычно и бездумно.
Конечно, слушали, слушали «радио» англо-противника. Во многом бритты общались на УКВ, но что-то долетало. Нередко открытым текстом, но даже на кодированном «буль-буль-буль» по интенсивности можно было оценить и просчитать состояние дел на британской эскадре.
Явная экспрессия в эфире во время атаки была вполне закономерна, дальнейшее волнение и радиоговорливость могли быть и следствием удачного отражения удара. Но судя по поднявшемуся кипешу после расчётного выхода ракеты на цель, сразу стало понятно – в кого-то прилетело! И не в кого-то. А куда надо! Потому что вскоре пришло сообщение от «Сан-Луис», конечно, через аргентинский ретранслятор – на «Пьедро Буена» ликовали.
Отстрелявшись, крейсер заложил разворот на 12 узлах (излишне круто, на взгляд старпома) и взял обратный курс, мощно набирая приемлемые двадцать шесть.
На фоне скачущего на волнах эсминца Скопин, известный своими острыми шутками и не менее злым языком, обозвал это «величавым бегством».
– Дали врагу по яйцам… исподтишка и… гордо бежать!
Шли в таком же режиме – путаное зигзагирование. Только теперь крейсер не «прятался» за радарами и ГАС эсминца, ведя своё прослушивание.
Произошла восьмичасовая смена вахты. Скопин уже торчал на мостике, принимая команды Терентьева с ГКП, неторопливо меряя шагами весь полуовал рубки, поглядывая на выносные индикаторы гидро- и радиоконтроля, бросая короткие реплики рулевому, периодически возвращаясь к разговору с только что заступившим на вахту офицером.
– Пуск прошёл штатно. Всё, что должно было – отделилось, всё, что надо – раскрылось и полетело. Меня командир немедленно послал наверх, дабы лично осмотрел и проконтролировал… ну, ничего там не сорвало, не помяло после стартовика – в скотине-то дури немерено. Помнишь, как при учебно-боевых крышку загрузочного люка «форта» перекосило – кувалдой выправляли. Ну, и подзадержались на полубаке, пока всё осмотрели. Благо всю наледь сдуло, поплавило выхлопом – то́палось вполне комфортно.
Потом мне Луценко: «Смотрите тащкапторанга… на эсминце». Гляжу, а тёзка-то наш ратьером частит: «Вива виктория» и всё такое!
– Тёзка?
– Да эсминец – «Пьедро Буена». Не врубаешься – «Педро» тот же Пётр, только на испанском.
– А! Точно!
– Ну, так дальше! О! Думаю – пора на ГКП, поздравить наших прикомандированных аргентинцев, ну и, видимо, принять… поздравления от них!
– Ага, – ухмыльнулся вахтенный, – принять на радостях, как там его – фернету!
– А товарищи-мучачос были, видимо, и не против, наверняка полагая, что у русских всё происходит через стакан.
– Дык