так, Пономарёв, начмед наш, тот изначально удивлялся, что ни у кого нервного срыва или истерики не случилось после переноса. Вот и дождался себе психопациентов. А они, видишь ли, просто не дозрели – море и море, поход как поход. Даже когда ЗРК шмаляли – на учения было похоже. А тут «главным калибром» вдарили, по общекорабельной верещало «ракетная атака», вот и сорвались. В общем, кисловатые рожы у некоторых в экипаже. Пару-тройку Пономарёв в лазарет – на успокоительное. Два дурня из дивизиона движения «шилом» набрались[63]. Знаю я их – просто так не стали бы до такого состояния. Значит, зацепило их. У одного, по-моему, дети там остались, а второй – пёс его знает, может, тоже отцовские инстинкты, либо за компанию нюни распустил.
– Можно подумать, у них одних там кто-то остался.
– Ну и самый радикал у нас оказался новенький программист РТСник.
– Который из двоих, Лёха?
– Ага. У этого другой Фрейд в голове – бабы. Жена, две любовницы и ещё одна «женщина в Ростове-на-Дону».
– Где? В Ростове-на-Дону?! – вытаращился вахтенный.
– Шутка – Ильф и Петров! Три у него их.
– Блин, и как он с ними управляется?
– Инструкция по применению женщины пишется посредством долгих и упорных практических исследований. Зачастую методом проб и ошибок. Фактически методом ты́ка.
– Ага, и ты́кать её ты́калкой чертовски и обоюдно приятно.
– Ну, как-то так, – Скопин и не думал ухмыляться, – я ему: забудь, они уж там, а ты тут. А те, которые «они» тут: одна ещё мутной каплей на конце болтается, а другие в коляске с соской – только учатся.
– Умеешь ты успокоить, – фыркнул вахтенный.
– Нам сейчас надо без головняка и приключений отойти на старую позицию и ждать.
Однако без происшествий не обошлось.
Шли всё те же «назначенные» 26 узлов. Могли бы догнать и до тридцати, но эсминец при таком волнении больше выдать не мог. И хоть небо и океан уже «щупали» своими средствами, даже намереваясь выпустить вертолёт, «Пьедро Буена» решили не оставлять.
Температура воздуха колебалась в районе минус 5–7°, пронизывающим ветром надувая на железо корабля мгновенно намерзающую влажность.
Гидравлика легко схрумкала корку льда, открывая створки вертолётного ангара, но обслуживающая команда, пока катила машину на взлётную площадку, успела набить пару шишек, поскользнувшись.
«Камов» ушёл «слушать» глубину, а боцман, видимо, по-своему решил бороться с хандрой среди экипажа.
Раскрасневшаяся ряха боцмана (на вид алкоголика-любителя) на самом деле – обветренное бывалостью северных морей лицо. А гоняя матросиков, физиономия старшего мичмана вообще приобретала озверело-решительный окрас. Боцман это отдельная песня: мата и фигур речи с совершенно невообразимыми оборотами!
– Что ты тут по стойке вольно мнёшься, как Венера Милосская?! – И далее – на матросское обидно-оторопелое «почему как Венера?»: – Да потому что такой же безрукий! Тебе что сказали сделать? – И не слушая ответа: – А ты? –