антиквариат.
– А разница принципиальная?
– Винтаж – это то, что старше тридцати лет, антиквариат – старше пятидесяти.
– Ольга Леонидовна, вы москвичка?
– Я родилась на Малой Молчановке. Мы жили в большом доходном доме, у ворот которого сохранилась коновязь. Вся моя родня похоронена на Ваганьковском. В церкви на Сивцевом Вражке венчались родители. Моя мама до последних дней вместо слова «сначала» говорила слово «вперед» по такой странной московской привычке. Например, «вперед мы зайдем в «Прагу», а не «сначала мы зайдем в «Прагу». Потом мы переехали в Ленинград. Театр, провинция, потом опять Москва, и опять театр. Олег Петрович, я вам вот что хотела сказать, вы напрасно такой дорогой телефон мне подарили! У него там столько функций, я даже не знаю, как ими пользоваться, и эти блестящие камни… И там еще бирочка с каким-то длинным числом, это что, номер телефона?
– Это цена. Ради бога! Ольга Леонидовна, извините! Черт, сколько раз Ивану говорил, чтобы все ярлыки сразу срезал! Вам телефон как никому другому в этом доме нужен. Что бы, если что, я вас быстро найти смог.
Олег Петрович был так искренен, что Ольга Леонидовна, поначалу пришедшая пожаловаться на упрямство своей ученицы, поменяла свои планы. Тем более что в разгар их беседы ворвалась Анастасия. У нее в руках была небольшая картина, завернутая в бумагу. Увидев в кабинете Самарину, Анастасия смешалась. Она приготовила Кочину сюрприз:
– Вот, тебе подарок, заказала по твоей фотографии!
– Здорово! Насть, зачем?
– Захотелось. Где повесим? Думаю, лучше в гостиной, как считаешь?
– Настенька, уж больно авторитарненько!
– Нет, ты все-таки ненормальный! Вешай тогда в свою гардеробную. Так, не хочу ни минуты сидеть в доме! Едем куда-нибудь…
– Ольга Леонидовна, я вернусь, потолкуем с вами?!
Олег Петрович смешался. Он почувствовал обиду Насти, понял, что Самарина ушла, так и не поговорив с ним о том, о чем хотела. Кочин вздохнул, уселся в любимое кресло и погрузился в раздумья. История с Дугиным, так счастливо завершившаяся, была только частью одной большой проблемы, которую бизнесмену Кочину предстояло решить. Над делом всей его жизни бродили тучи, предвещавшие большую бурю. И кто выстоит в этой буре, было совершенно неясно. Но медлить было нельзя.
Советников у Олега Петровича не было. С самого начала он привык полагаться на собственные силы, мнение и знания. Политиком он был хорошим, зря войны с конкурентами не затевал и, где можно было договориться, предпочитал договариваться. О волчьих нравах дальнего окружения он осведомлен, однако большой неожиданностью для него стало предательство круга ближнего. Сейчас, сидя в кабинете своей мечты, он отлично сознавал, что достигнутое им стабильное финансовое положение может пошатнуться. Посоветоваться с Самариной – эта мысль кому-нибудь другому могла бы показаться полной бессмыслицей и просто бредом, но только не Кочину. Он всегда искал нестандартные решения. А старая актриса