пошевелил, прикинул кое-что – дело слишком мутное, словно под вас сработано на прощанье, мы то их через пару тройку дней по- кидаем. Вас двенадцать и овечек пропало тоже двенадцать.
Получается, каждый из вас закинул к себе на хребет барана и потащил в степь волкам на продажу. Транспорта у вас нет, продать им тоже не могли: чего бы они спрашивается, сами у себя покупали?.. Съесть стоко вы тоже не могли – не влезло бы. Бред какой-то!..
– Я вам так скажу, – подал свой голос Лява, – сами они в натуре эту кашу заварили, рамсы попутали и нам за погрузку баранов платить не хотят. Богадельню у себя устроили, а нас крайними хотят выставить. Последнее время вместо мяса привозят одни мослы: вон сам погляди возле печки куча ле- жит, и в кастрюлю загляни – одни рога да копыта. Волков в степи и то лучше кормят, те свежее мясо всё время едят. По- дохнет худая или больная овечка, а то гляди и от старости, скорее всего, обдерут, падлы, шкуру и мясо обрежут, а мос- лы, чтобы не выбрасывать нам втюхивают!..
– Скажу, что веду расследование, – сказал примиряюще Дыня, – волынку потянем, чтобы ментов не позвали. На днях, может даже завтра, трактора придут, перетягивать всё будем в другие края. На родину Абдулы поедем в Калмыкию и там теперь жить будем. Так что на всякий случай соберите все ха- бари. Переезжать, возможно, и в ночь придётся, а с баранами пусть потом сами разбираются, куда они у них делись. Вот за погрузку вам уж точняк не заплатят. Ну, не отчаивайтесь кал- мыки, как и шеф наш, народ добрый заработаете ещё.
– Так, а за сараи разве лаве не будет?.. – спросил Шурик- Перс из Еревана, – чё даром пахали?..
– Я же вам уже говорил, что деньгу Басмач увёл, но Аб- дула человек добрый кое-что передал. Выдам по месту жи- тельства, когда на точку прибудем, а то отдай вам щас, доро- гой всех растеряешь. Чачи баллон в сорок литров привёз… – на зиму хватит?..
– Смотря кому, – сказал Оглобля, – мне бы… так по три литра на два дня… скоко же это будет?.. нет, без счётов не
высчитать. Переезжать, так переезжать – даже лучше, здесь всё уже в печёнку въелось, жизнь собачья. Ты хотя бы по пу- ти лахудру зачуханную подцепил и на всех привез…
– Ладно, хватит базарить, пошли инструмент и всё про- чее собирать, – сказал Бекас и вышел из вагончика. Вслед за ним нехотя с ленцой стали выходить и все остальные члены бригады. Следом за Оглоблей неотлучно таща ноги по земле, плёлся Толян-Прыщь, направились в сторону теперь уже бывшего строительного объекта. Толян, с недовольством в голосе шёл и бубнил:
– Привёз, курва, целую флягу бурды и зажилил, хоть бы голову поправить дал, арбуз несчастный!.. Слушай, Васёк, давай не будем спешить с этим отправлением неизвестно куда… – может, вообще ноги сделаем… а?.. чё молчишь?..
– Однако ты Толян, я сморю, дуб дубом!.. куда тебя хрен понесёт – на зиму глядя?.. По степи поползать на брюхе захо- телось? Тюлень ты и выбрось из мозгов свои светлые мечты до поры до времени; тут буржуйка на зиму имеется, жратвы всегда не ложкой отмеряют, а ты хочешь мохнатую