мы не об- ладаем разнообразием колоритного языка, чтобы достовер-
но описать и передать вам читатель всё то, что предстало глазам загипнотизированного этим видением несчастного юноши. Постараемся вкратце рассказать, то, что мы увидели, а если кому как говорят, – не терпится: закройте книгу и по- смотрите на лицевую сторону обложки и у вас появится воз- можность посмотреть на нашу героиню красавицу Гульфем, правда в обычной повседневной одежде. Начать видимо лучше всего с её лошади Венеры, ибо она была в не худшем наряде, чем её хозяйка. В гриву и хвост лошади были впле- тены блёски, которые в лучах нависшего над горизонтом солнца сияли, переливаясь всеми цветами радуги. Седло, подпруги и стремена, роскошная попона, покрывающая ло- шадиный круп чуть не до хвоста не говоря о самой уздечке, всё это вместе взятое блестело и представляло вершину произведения тончайшего искуства мастера. А что уж гово- рить о самой Гульфем, та одежда на ней, которая являлась чем-то мистическим порождением сказки из времён древне- го Востока. Она сияла как яркая звезда на небе, как глубина огранённого драгоценного камня, как букет особо подоб- ранных дорогих цветов, как первые лучи утреннего солнца, но самым главным, отчего Владимир не мог оторвать своего взгляда это был её головной убор, а может быть и само её лицо, что ближе к истине. Впервые минуты, когда он выско- чил на улицу, Бекас её просто не признал, как это, не стыдно, но это так. Он в оцепенении стоял и смотрел на это цирковое представление и ничему не верил; в сознание закрадыва- лась мысль, что от тоски по любимой он просто сошёл с ума, а в лучшем случае это всё ему снится. Он с упорством смот- рел на развевающийся шлейф ткани на тот не совсем дос- тупный пониманию замысловатый на её голове узел из той же ткани, а если это была косынка, то из неё можно было бы натянуть шатёр. Всё это так умело было переплетено, уложе- но слоями и подвязано, что казалось, нет тому ни начала, ни
конца, а само лицо Гульфем было единым во всём этом по- истине фантастическом наряде. На этот раз, на Гульфем и брюки были совсем другие. В старые времена в таких брюках ходили персиянки и турчанки. Владимир на нах обратил внимание в самый последний момент, только когда она уже стояла перед ним. Вся бригада, подперев спинами вагончик, стояла уже на улице и с замиранием сердца, а многие с за- вистью смотрели на это представление. Сделав очередной круг, направила лошадь прямо на стоящего Владимира и почти в полтора шага замерла перед ним. Как и в тот первый самостоятельный приезд с весёлой ноткой в голосе сказала:
– А вот и я!.. – на этот раз выскочить по-воробьиному из седла не получилось, да она и не пыталась этого сделать, мешал сам наряд. Не торопясь слезла на землю, встала пе- ред Владимиром, какую-то минуту молчала, вглядываясь в его лицо, после чего немного нахмурилась, вероятно, опре- делив по осунувшейся внешности лица его состояние, сказа- ла, – не сладко, но и не смертельно, пойдём от глаз подаль-