создавать коллективные хозяйства. Ну, это что-то подобно тому, как в Фе- дорянке, где наша Полина живёт похоже на их коммуну, кото- рую в начале двадцатых создавали. Тогда ведь тоже – свезли инвентарь и живность до кучи согнали, а когда сожрали всё, что собрали – вскорости и разбежалась их коммуна. Вот что-то по- вторить и произвести на свет Божий снова хотят. Егор говорит, что всех нас сгонят в кучу, землю отберут, а живность заставят отогнать тоже на одно общее подворье. Всё должно быть по- ровну и для лодыря и для тех, кто лямку тянет – работает свето- вой день, не разгибая спины. Кулаков опять будут выявлять, а
те, кто в середняках числятся, могут – говорит – и в кулаки запи- сать. Нам-то переживать вроде бы нечего у нас давно всё, что можно отобрали, народ жалко: тянул, рвал жилы, теперь отдай всё что нажил. Да и нам не просто будет, хотя бы тот клочок земли, который от Сашки моего оставили нам и того жаль, жить дальше то чем будем? До этого кормил нас тот клочок и с голо- ду не пухли. В этом году и урожай добрый. Будто как перед про- пастью напоследок земля порадовала. Заберут последнюю зем- лю, чем дальше жить будем… – ума не приложу?! У вас с Поли- ной мужья есть, а мне что делать? Саше лишь двенадцать лет малец совсем ещё, сколько лет ещё надо пока он вырастет?
Дочь резко встала, подошла к люльке, прервала разговор матери и недовольным голосом сказала:
– Ну, хватит мама! Что вы заладили как за упокой! Тогда же – в двадцать втором не пропали, тогда же ещё хуже было даст Бог, и сейчас не пропадём. Скольких слободских в Сибирь угна- ли, нас-то Бог помиловал. От тех, кого угнали – ни слуху, ни духу, может, и в живых то из них никого нет. Нам то, ещё жаловаться, могли бы и мы там быть; сама знаешь, где отец в то время был и голову за кого сложил, поди, не за красных. Забыла, как те, ко- торые вернулись из боёв под Мечётинской – что с ними стало? Вначале арестовали, а по пути в Кущёвскую завернули в яр за Ильинкой, да и постреляли всех. Хорошо хоть наш отец там по- гиб – под Мечёткой, а то бы и ему в том яру лежать. Говоришь, – урожай хороший в этом году – так и что с этого? Всё равно вы- гребут в счёт продналога государству, дай Бог, если ещё на се- мена оставят да что бы с голоду не передохли. Хрен редьки не слаще. Хорошо хоть у нас живности почти нет, одна бурёнка у вас, жаль, конечно, будет с ней расставаться, но куда денешься, отцовых лошадей тоже было жаль, а мою рябую Марту, сколько я за ней слёз пролила. Теперь, что у нас брать? Коса да лопата – пусть забирают, гляди, богаче новая их коммуна станет.
– Оно-то так, доченька, да что я делать буду с мальцом Са- шей, мал ведь совсем ещё. В своё хозяйство они меня не примут,
я у них там, на заметке – как не благонадёжная, об этом мне ещё года два назад говорил председатель совета, сказал, что ещё по- думают, а то, говорит: «Поедешь туда, где Макар телят не пас…». Да и вас с Виктором не возьмут полуслепые вы оба – зачем им такие у них и без вас дармоедов немало наберётся. Вон… – в га- лифе да в английских