южном городе, расположенном на берегу Днепра. Здесь не только гостиница, но и люди прекрасные, они обладают чувством юмора, сильным иммунитетом, – у них не приживается бацилла национализма, их волю не парализует страх потери пресловутой самостийности, в их душах и сердцах укоренился дух братства и единения двух великих народов. Кравчук всегда хмурится, когда кто-то произносит имя города на Днепре.
– Это наши люди, – сказал Дима, укладываясь в мягкую постель.
– Шьто ты имеешь в виду? – не понял Сосо.
– А, ты все равно не поймешь.
– Почему не поймешь, еще как поймешь. Грузия, Абхазия – такой же проблем, как Украина и Россия. Теперь все с ума посходили. Все хотят самостоятельности. Но, Дима, это не народ хотит, а правители. Но, да х. с ними, давай спать. Завтра в атаку на этот двух сучка.
7
Люда с Тамилой упаковывали чемоданы, уже имея билеты на руках. Через день, в субботу, их ждал поезд на Донецк.
– Откуда приехали, туда и возвращаемся, – сказала Тамила, разливая кофе по чашкам. —
– Если честно, мне так не хочется возвращаться в Донецк, хоть я там родилась и выросла. Съездила бы повидать родителей, а потом обратно. Но куда, где я могла бы пригодится, где я сумела бы найти свою норку, в которой бы мне всю жизнь было тепло и уютно? Если бы человек мог выбирать то, что он хочет, к чему его душа лежит, но ведь так не бывает, правда? Видать, у каждого своя дорожка в жизни. Мы и не знаем об этом, мы как-то слепо бредем туда, куда нам велит наша судьба. А наша с тобой судьба… когда я думаю о ней, мне плакать хочется. Вернемся к своим шахтерам, выйдем замуж, будем рожать, как все бабы и за заботами, хлопотами забудутся радужные мечты о рыцарях на белых конях и о тех, кто был скромный и втихую сочинял стихи в нашу честь. Я непременно отхвачу себе шахтера, любителя закладывать за воротник. В нетрезвом состоянии он наградит меня тем, отчего станет распухать живот, и рожу я ему будущего шахтера, пусть дышит угольной пылью, как и его родители. Не хочу, не буду – у—у!
– Успокойся, Люда! Ты всегда смотрела на мир философски и не жаловалась на свою судьбу.
– Я всегда, на что-то надеялась. Студенты это люди, которых ждет непредсказуемое будущее. Мы дважды смотрим на жизнь сквозь розовые очки. Один раз в семнадцать лет, когда мы любим весь мир, и любая букашка нам кажется, сулит счастье и во второй раз – в студенческие годы. И вот теперь для нас, милочка, и то и другое заканчивается, вернее оно уже закончилось. Теперь с чем приехали, с тем и уехали.
Люда стояла лицом к окну и любовалась тополиным пухом, плавающим во дворе и проникающим во все открытые окна почти, что опустевшего студенческого общежития. Многие студенты уже уехали, только они с Тамилой не торопились. Вот и в этот вечер у них по плану молодежное кафе, где они с месяц тому были, и им попались сексуально озабоченные кавалеры.
«Напьюсь сегодня, – думала Люда, –