перчёное мясо, нарезанное дециметровыми квадратиками. Возможно, это был шашлык, усердно жуя который Евдокимов так и проглотил его недожеванным – не до конца же полёта жевать?
Разница во времени была в пять часов, а лететь предстояло семь с половиной, таким образом, в семь тридцать по местному времени должны были приземлиться в Пекине.
– У них сорок два градуса, па, представляешь!
Сорок два Евдокимов, разумеется, представить не мог.
После того как пробились через дождевые облака, открылось идеальной голубизны небо. И по крылу самолёта, если бы не болтался элерон, невозможно было определить, что летят. Поскольку двигались навстречу солнцу, стемнело быстро. Всё было ничего – и вдруг наступила ночь.
После ужина дочь немного поболтала, повозилась и, опустив шторку, заснула.
Евдокимов же уснуть, даже чуть-чуть вздремнуть так и не смог. Он или забыл, или просто не обращал прежде внимания, что в какие-то периоды самолёт начинает трясти: летит, летит и вдруг задрожит всем корпусом. И тогда принимался молиться. А молельщик из него ещё тот! Как в поговорке: гром не грянет, мужик не перекрестится. Однако и навернуться с такой высоты в его планы не входило (можно подумать, в чьи-то планы это входит!). А вообще такой зависимости от висения в районе стратосферы буквально на волоске Евдокимов не испытывал никогда, ну и чего-то лепетал.
Однако не всё время молился и, поглядывая на беспечно спящих пассажиров, время от времени смотрел на светящийся экран не выключаемого во всё время полёта телевизора. Шла какая-то китайская дребедень. Кто-то за кем-то гонялся, висел на мизинце над пропастью, стоял, как балерина, на крышке фарфорового чайника, взмывал в небо или коршуном падал вниз, разя толпы недругов мечом направо и налево. Похоже, китайцам это нравилось. Этакое развлекательное зрелище для подростков. Хотя бы йота правды, хотя бы капля действительности! И Евдокимов отводил в сторону глаза, старался не глядеть, а через некоторое время смотрел опять, пока наконец не закрыл глаза.
Он мог закрыть их гораздо раньше, но он уже знал, стоит ему это сделать, как тут же провалится в бездну. Он проваливался в неё постоянно, словно пытаясь уцепиться за спасительную соломинку, а соломинка всё обрывалась и обрывалась…
Они познакомились с Аней на втором курсе музыкального училища, на новогоднем вечере. Тогда Евдокимов сыграл одного из самых забавных персонажей по имени Калибан в переделанной для борьбы с «опиумом для народа» сценке из шекспировской «Бури».
Сцена из «Бури» Шекспира
место действия – необитаемый остров в океане.
Действующие лица:
Калибан, местное чудище.
Стефано и Тринкуло, матросы, спасшиеся после кораблекрушения.
У новогодней ёлки стоят Тринкуло, Стефано с бутылкой вина в руке, перед ними на четвереньках Калибан. Они пьют по очереди из горлышка
Стефано. А ты горевал, где нам взять третьего. Смотри, как лакает?
Тринкуло.