девственница?
Глава 5.
Какой глупый вопрос. Разумеется. Все это знают. Второй рукой пробираюсь к предмету своего любопытства. Твердого под мягкой тканью брюк. Горячего такого.
Борис Александрович резко толкает меня к дверце сидения. Отпускает руку, но тут же жестко сжимает пальцами соски. Крутит.
– Ай, – ошеломлено восклицаю, но тут же хохочу. Ну я же говорю: ни капли нежности. Просто животное.
– Нина, вы девственница!? – снова спрашивает он и как будто собирается оторвать твердые камушки сосков.
– Да! Да! Конечно, да! – закричала ему в безэмоциональную маску лица и тут же выдохнула, когда он отпустил меня. Облегчение от боли тут же приносит новую порцию веселья. Но рассмеяться я не успеваю. Машина резко дернулась с места, и меня откинуло назад.
Рев мотора заглушил мой истерический смех, пока мы мчались по новенькой, сделанной только два года назад, дороге. И если в остальной части России дороги одноразовые, то у нас в городе все стало делаться на века. Распоряжение генерального директора металлургического комбината. Того самого, что вжимает педаль в пол. Того самого, что своим запахом душит во мне нормы морали и воспитания. Где-то точно должно быть написано: не нюхать чужого мужчину, не лезть к нему в рубашку и не гладить волосатую грудь.
Машина резко вильнула вправо и меня в очередной раз подкинуло на ухабе.
Мне стало так хорошо, еще никогда я не ехала с такой скоростью. Еще никогда внутри меня не зажигалось такое пламя. Мне хотелось улыбаться, кричать, танцевать. Любить.
А Андрей не любил меня. Ему было дороже не наше соглашение, а мнение таких, как Лескова. Он втоптал в грязь наши чувства. Он уничтожил мою веру в него. Он уничтожил отношения.
Ком в груди рос с поразительной скоростью. Я начала задыхаться, так сдавило невидимой нитью мне горло. Она врезалась в кожу. Причиняла боль. Одна слеза скатилась и затерялась внизу, вторая коснулась иссушенных смехом губ. А дальше начался нескончаемый водопад слез. Реву на разрыв в машине начальника отца и задыхаюсь.
Андрей был для меня принцем, а стал никем.
– Да ебана в рот, – слышу где-то сбоку рык, и машину снова подкидывает на ухабе.
Пока захлебываюсь слезами, даже не замечаю, как машина затормозила. Сквозь пелену слез не могу разглядеть, где мы находимся.
И я хочу спросить дома ли мы уже, как вдруг дверца справа открывается, и меня обволакивает прохладной горного воздуха.
Резкий захват дрожащего от горя запястья и меня буквально стали выволакивать на улицу.
Мне становится страшно, и я пытаюсь воспротивиться. В салоне хорошо. Безопасность. А здесь что?
Холодно и темно. И шум деревьев над головой.
Я закричала от ужаса. Я поняла! Меня хотят убить! Я сейчас умру. Тело уже подняли в воздух и несут, судя по бликам, утопить в озере.
И вот меня уже погружают голой в обжигающе холодную воду. Я тут же захлебываюсь и задыхаюсь.
В голове проясняется очень быстро. Изображения вечера мелькают кинолентой.
Речь магната, танцы,