требовательно протянул руку, отпустив куртку гаишника.
– П-п-пожалуйста, т-товарищ м-майор… – трясущимися руками протянул тот водительское удостоверение и свидетельство о регистрации.
Тьфу ты! Смотреть противно! Убрав все на место, вновь требовательно протянул руку:
– Документы, я сказал!
– Т-так я ж-же о-от-т-дал…
– Свое служебное удостоверение, идиот!
Инспектор продолжающими дрожать руками протянул ксиву, уронив ее при этом на полик… Доставай давай! Не я же туда полезу? Да побыстрее, меня любимая ждет. Беспокоится!
Кое-как нащупав на полу свидетельство принадлежности к органам, гаишник (ну, не нравится мне ни в какую новое название – что они там могут нагибэдэдировать?) протянул его мне. Выписав на взятый прямо с приборной панели номерной бланк протокола его данные, сложил бумажку вчетверо и сунул в свой карман. Не мои проблемы, как ты будешь отчитываться. Или возражать рискнешь? По глазам вижу, кишка тонка!
– Подразделение?
– П-полк д-дэп-пээс.
– Оформляем, как положено? Предупреждаю, весь наш разговор у машины записан. Или сам рапорт на увольнение напишешь?
– Л-луч-чш-ше с-сам…
– Смотри! Я проверю! Не вздумай со мной шутки шутить! Получишь тогда на всю катушку. Дело возбудить никогда не поздно! Врубился?
– Д-да!
Не прощаясь, вышел из машины, хлопнув дверью на прощание так, что стекла задребезжали. Противно.
Сел в машину, как и положено влюбленному, пожирая глазами предмет своей страсти. Марина подозрительно посмотрела на меня:
– Что это с тобой, Жора? Только не говори, что у тебя забрали права, и мы сейчас пойдем пешком!
– Что ты, милая? Разве я мог бы допустить, чтобы ты сбивала свои красивые ножки по нашему скверному асфальту? Скорее тут бы все горело и взрывалось, текли реки крови, а мы гордо уносились на бешеной скорости! Шучу, конечно. Знакомый попался гаишник, только узнал меня не сразу, пришлось напомнить, где встречались. Как только признал, все сразу вернул, да еще и с извинениями. Просил тебя поцеловать в качестве компенсации! – сделал большие глаза. – Вот только не уточнил, куда. Придется везде, куда только смогу дотянуться. А я такой! Хоть куда достану! – обнял Марину, целуя в щеки, губы.
Краем глаза успел заметить, что «девятки» позади уже нет. Когда он только успел смыться? Не иначе, освоил вертикальный взлет!
– Жора, не увлекайся! – потихоньку начала отбиваться любимая. – Люди же смотрят!
– Ну и пусть смотрят! Нам скрывать нечего! Или есть чего? – не разжимал я объятий.
– Нечего, конечно, – покорно ответила она. – Только я сейчас некрасивая – всю помаду съел, противный, – шутливо надула она свои губки. – Как я теперь в таком виде на люди покажусь? Мне же накраситься надо.
– Для вас, мадам…
– Мадемуазель, между прочим, если некоторые до сих пор не поняли, – прижала она свои нежные пальчики к моим губам.
– Пардон! Конечно же, мадемуазель!