вечера крутится на рынке…
Голоса разом умолкли. Вслед за резко наступившим молчанием раздалось фырчание подходящего к остановке автобуса, взвизг тормозов, Теино звонкое «Здравствуйте», и опять затихающее в конце улицы «фыр-фыр-фыр».
Я побежала к калитке встречать подругу. Тея на ходу достала кондиционер для волос и весело-дразняще покрутила яркой баночкой перед моим носом.
– Не забыла, не забыла, – пропела она.
Я выхватила у неё из рук баночку и тут же печально вздохнула.
– Воды нет. И тётки на улице говорили: что-то случилось в горах, и какая-то Ануш сказала, что воды долго не будет, но волноваться не стоит. И не смотри на меня так, да, я подслушивала. Лучше объясни, почему из-за того, что ночью кто-то дул в охотничий рог, у нас теперь нет воды. И при чем тут горные обвалы?
– Вот же суеверные! – засмеялась Тея. – Не при чем тут никакой звук рога. А вот обвалы…
Мы вошли в Дом, и Тея продолжала рассказывать, уже разбирая покупки на кухне:
– Во время ливня дождевые воды в горах собираются в специальный резервуар, а потом оттуда по самодельным трубам идут в деревню и распределяются по домам. Очевидно, где-то произошёл то ли обвал, то ли камнепад, который повредил эту систему. Такое редко, но случается. Чтобы найти повреждённый участок, нужно идти по всей трубе в гору. Это далеко и трудно. А наш главный «специалист по проверке» сломал ногу, поэтому всем придётся сидеть без воды и ждать, пока Ян поправится.
Тея хлопнула дверцей холодильника.
– Алекс уже порывался проверить, – продолжала она, – но местные сказали, что он не сможет дойти. Заблудится. Уж не знаю, почему так сказали. Он, вроде, не такой уж бестолковый. Может, конечно, я ослеплена любовью и вижу его в исключительно сияющем свете, но…
– Нет, нет, – успокоила я её. – Он совсем не бестолковый, а даже наоборот… Только…
Мысли настойчиво возвращались к подслушанному разговору.
– Только почему они с таким придыханием говорили про эту Ануш?
– Это как раз совсем не удивительно, – засмеялась Тея. – Ануш – сердце и кровь деревни. К ней стекается вся информации, и она распределяет жизненные потоки. Скрывает в себе деревенские тайны, и знает всё обо всех. Мне кажется иногда, что она – нечто большее, чем местная аборигенка. И что она просто включает дуру, когда притворяется бестолковой сплетницей. Что-то в ней есть такое… Иногда жутковатое. Но я просто её не очень хорошо знаю.
– А сколько ей лет? – спросила я.
– Это тоже сложно сказать. Думаю, за сорок. Или даже больше. У неё есть маленькие внуки, это точно. А иногда мне кажется, что не больше тридцати…
– Как так? – я впервые слышала про женщину, которая может выглядеть с разбросом в двадцать лет.
Нет, конечно, некоторые женщины говорят такое про себя, но это они сами так думают.
– А вот так, – улыбнулась Тея и полезла в шкаф за влажными салфетками. – Тебе просто нужно самой увидеть. Тогда поймёшь.
– Может, она действительно какое-то ирреальное существо? –