это произошло на третий день, вечером перед отбоем. После этого Отец плакал, сидя на койке, но никто не сказал ему ни слова, не попытался высмеять. Операция закончилась удачно, девочку спасли. Отец плакал не от горя, от счастья, но даже Клещ приказал, чтобы к Ирвину никто не подходил с подколками. Конечно, тому было очень тяжело. Все прошло именно так, как спланировали они с женой – Кристину прооперировали, только Отец не мог увидеть свою дочь раньше, чем совершит первый боевой выход, а то и через два года. Если вообще переживет эти два года. Получится у него или нет – не мог сказать никто.
…День наматывался на день, новички зверели и матерели, сбивались в стаи. Это происходило чисто автоматически – теперь у них не существовало другой среды общения, другой семьи, кроме тех, кто находился рядом.
Быкан и Боксер закорешились раньше других – два самых сильных бойца зонд-команды не стали бороться за лидерство, а создали мощный кулак, против которого не мог устоять никто из одиночек. Чуть позднее к ним примкнул Дэл, а последним в эту грозную компанию влился Пальцун.
Почувствовав, за кем теперь власть в маленьком отряде, в ту же группу попытался войти и опытный в таких делах Кастет. Поначалу Сергей смотрел на это с кривой усмешкой – он не понимал, как бывший зэк может унижаться, чтобы стать своим для крутых парней.
Те упрямо не желали признавать Кастета за равного, гнали его от себя, как мелкую собачонку, но зэк был терпелив и беспринципен. Он льстил и угождал паханам, в нужную минуту всегда оказывался рядом – и в конце концов его усилия не остались незамеченными.
С этого дня в зонд-команде настали новые времена. Кастет, почувствовав, что негласно принят в стаю, что «сильные мира сего» будут на его стороне, добровольно взял на себя роль придворного клоуна и шута. Теперь от его подколок постоянно страдали все те, кто не входил в пятерку.
– Это ничего, что грудь впалая. Зато спина колесом! – на утренней зарядке выдавал зэк, покровительственно хлопая Хмурого по плечу.
Быкан и Пальцун громко гоготали, и тому, над кем издевался Кастет, оставалось лишь стискивать зубы. Безоглядно лезть в стычку с шутником теперь было очень опасно – за его спиной маячили Боксер, Дэл и Быкан. А забившиеся от перегрузок мышцы ныли и без побоев, по вечерам новички все так же едва волочили ноги.
Кастет, почувствовав свою полную безнаказанность, регулярно выдавал кому-то из смертельно уставших товарищей «орден Сутулого». На камбузе, при раздаче пищи, делил пайки не поровну, а в пользу боссов. За плохую работу на тренажерах объявлял выговор «с занесением в грудную клетку».
Многие были недовольны таким поведением зэка, втайне начали его ненавидеть, но поднимать бунт опасались – в зонд-команде по-прежнему не существовало ни одной сильной группировки, кроме стаи Боксера – Быкана – Дэла.
Черепашка Ниндзя и Китаец сошлись, но от всех остальных держали дистанцию. Отец вообще был в стороне от товарищей, но его никто не трогал. Поэт выносил издевательства