узел… Итак, шейные мышцы неспособны держать голову. Если, например, я возьму вас за ногу, чуть выше колена, то нижняя часть конечности согнется под собственным весом, а вы почувствуете жуткую боль – спайки…
– Доктор… – Шлиман попытался облизать пересохшие губы, но не получилось, язык не смог дотянуться. – Умоляю… Что произошло? Сколько я был без сознания? Неужто месяц?! Скажите правду! Мне нужно знать все! Поверьте, я сильный, очень сильный! Мне нужно знать правду! Чем закончился эксперимент на «Медузе»? Неужели вы об этом не слыхали? Неужели сюда ни разу не приезжали Марк Айштейн? Януш Боку?
Врач молчал, чуть наклонив голову. Ему не надо было ничего говорить, Юрген сам чувствовал: эти имена совершенно незнакомы Липински.
– А Моника… – у физика перехватило дыхание. – Моника Траутман тоже… тоже ни разу не приезжала?!
Врач отрицательно помотал головой.
– Никому не нужен… – Шлиман вынес себе приговор полушепотом.
Впрочем, удивляться не стоило. Если Марк Айштейн добился успеха, все тут же забыли про Юргена. Они там – на волне, на гребне успеха. Марк – лучший физик столетия, это факт. А Моника… Что ж, все понятно. Ведь он вчера застал девушку в комнате Януша, в постели…
Какой он друг, если поступил так? Хотя… Хотя чем Боку виноват в том, что Моника предпочла его? Раньше или позже, она должна была выбрать кого-то из них двоих, и сделала выбор не в пользу Юргена. Стоит ли ненавидеть всех? Это жизнь…
Только одно уточнение: Монику в постели друга он заметил не вчера. Кажется, он пролежал без сознания не сутки, не двое. Кажется, даже больше недели. Но, черт побери, он должен знать: сколько!
– Доктор! – голос Юргена обрел твердость. – Я должен знать правду, прямо сейчас! Говорите! Сколько я пролежал в этой палате без сознания?
Герхард поднялся со стула, заложил руки в карманы. Прошелся по палате, затем остановился возле койки пациента. По лицу было понятно: в голове Липински происходит мучительная борьба.
– Вы не лежали без сознания, Юрген, – тихо сказал он. – Вы были в коме. Это хуже, гораздо хуже.
– Сколько?!
Голос – и не голос вовсе, натянутая струна, которая вот-вот лопнет.
– Три года.
– Три года?! – Юрген хотел закричать, но сорвал связки и не смог откашляться, помешали спазмы.
Сработал какой-то хитрый аппарат, несколько раз «полоснувший» по груди и горлу электроразрядами. Пациент с трудом отдышался.
– Три года. Все это время вы лежали в нашей клинике. Сначала консилиум врачей, зафиксировав полное отсутствие мозговой деятельности, вынес вердикт: вернуть пациента к полноценной жизни невозможно. Кома четвертой степени, запредельная. Тогда я решил попробовать новую экспериментальную методику восстановления головного мозга, и эта схема принесла успех. Наш с вами успех, Юрген. Теперь вы – знаменитость. Первый человек, реабилитированный… можно сказать, возвращенный из небытия по уникальной технологии. Мы гордимся вами…
Юрген ничего не слышал, слова