еще связи?
– Об интимной, – вставил Чайкин, чем заслужил неодобрительный взгляд Завадского.
– Вы что, смеетесь? Мардасов и Леля?
– У нас имеются сведения… – не обращая внимания на протестующий жест Завадского, продолжил Чайкин.
– Небось от этих его работничков? Абсурд! Поменьше верьте сплетням этих безмозглых куриц.
– Скажите, – попытался увести разговор в сторону Завадский, – а мог у вашего мужа быть конфликт с Фрайманом из-за разногласий по работе?
– И почему, говоря о муже, вы сказали: «отбросил копыта»? – зачем-то встрял Чайкин.
– Потому что козел! И вообще, по какому праву вы мне тут учиняете допрос, да еще в отсутствие моего адвоката? Я подам на вас жалобу в прокуратуру. – Чехова резко поднялась с кресла, лицо ее побагровело, глаза сузились и вспыхнули, казалось, еще мгновение – и из них вырвутся молнии. – Убирайтесь!
Завадский попытался так же резко встать, но кресло было слишком глубокое и мягкое, к тому же он поскользнулся на гладком паркете и неуклюже плюхнулся обратно. Снова попытался встать и снова едва не упал, но успел схватиться за рукав уже повернувшего к выходу Чайкина.
– Сумасшедшая какая-то, – резюмировал Чайкин, едва за ними захлопнулась дверь.
– Ты какого хрена полез со своими дурацкими вопросами? – прошипел Завадский.
– Так я же хотел как лучше…
– «Как лучше»… Неужели не видел, как она напряглась, когда о жене Фраймана заговорили? Ее эта тема раздражает, надо было сразу закрыть ее.
– Я как-то не подумал.
– Очень плохо, что не подумал, – буркнул Завадский, нажимая на кнопку вызова лифта. – По твоей милости нас выставили, как… как не знаю кого. И чего мы в результате добились?
– Сумасшедшая какая-то, – повторил Чайкин.
– Ладно, надо будет потщательнее проработать эту сумасшедшую. Что-то не нравится мне она.
– И про мужа покойного как-то странно говорит.
Дзынь-дзынь! Двери лифта распахнулись, и они вошли внутрь. Дзынь-дзынь! Лифт резко пошел вниз, даже уши слегка заложило.
– Ну, это еще ничего не доказывает, – сказал Завадский. – Мало ли какие у нее были отношения с мужем-кобелем.
Мелодичный звонок сообщил, что они доехали до первого этажа, двери открылись.
– Козлом, – сказал Чайкин, выходя из лифта.
– Что?
– Она сказала, что он – козел.
– Блин, Чайкин! Ну какая разница! – раздраженно воскликнул Завадский, открывая скрипучую дверь «Лады». – Кобель, козел… Суть одна. Но в его отношения с женой Фраймана она не верит, говорит, что это нонсенс.
– Вы хотели сказать «абсурд»?
Чайкин сел в машину и слишком усердно хлопнул дверью, чем заставил Завадского скривиться, словно у него внезапно заболел зуб.
– Ну, абсурд… – Завадский запустил двигатель и направил автомобиль к выезду с территории жилого комплекса. – Ты что сегодня к словам придираешься, а? В тебе словно проснулась твоя неугомонная тетя.
– Двоюродная ба…
– Чайкин,