«ТЬМАбиль».
На улице пусто, лишь бежит вдоль тротуара безродный лохматый пес. Огибая вывернутое колесо лимузина, он не удерживается, останавливается и мочится на литой диск в виде сложнопереплетенных пиктограмм. В ту же секунду авто оживает: из его недр, заполняя всю улицу от края до края и сдувая прочь наглого пса, вырывается чудо-сигнализация: разноголосый и невыносимо мощный вороний грай. Пса уже не видно, а карканье сменяется жутким уханьем филина. Всё это сопровождается мерным миганием хищных фар, задние фонари сочно наливаются кровавым рубином. На смену уханью филина приходит одинокое карканье вороны, после вступает болотная выпь.
Неизвестно откуда на улице появляется человек. Он в чёрном, до пят, плаще, надвинутой на глаза шляпе. Рука в перчатке, поверх которой на пальцах нанизаны перстни, не спеша опускается в карман, из которого изымается связка ключей. Пальцы отыскивают брелок в виде гробика, усыпанного алмазами, нащупывают одну из трех кнопок в виде черепа и вдавливают. Тут же замолкает, оборванная на очередном взлёте, птичья симфония. Лимузин вновь молчалив и одинок. И хозяин его тоже незаметно исчезает, будто растворившись в безлюдье улицы.
…Всё это нарисовалось, подпитанное приёмами рекламы и музыкальных клипов, в голове Всеслава, когда он был разбужен дурацкой вороной. Он лежал, прислушиваясь к ощущениям измученного тела, но нынче, кажется, было легче. И то…
В палате было пусто, остальные четыре койки – о, чудо! – были необитаемы. Хоть здесь какое-никакое везение, подумал Всеслав и вздохнул. Он осторожно поднялся, нащупал под ногами тапки, принесённые родителями из дому вместе с остальными необходимыми вещами и дохромал до туалета, находящегося прямо в палате. Там он проделал обыкновенные дела, умылся, побрился и осмотрел багровый обширный синяк на боку. Осторожно ощупал: было больно, но вполне терпимо. Это радовало и он вернулся в палату. Застелив койку, улёгся поверх одеяла и принялся думать.
Уже несколько дней он размышлял о причинах передряг, в которые он начал регулярно попадать, но основательно это сделать всё не удавалось. Трудно ворочать мозгами, если постоянно приходится уворачиваться от падающих с неба кирпичей.
Над Всеславом безмятежно и, кажется, надёжно нависал белый потолок палаты. Настало время найти ту точку, с которой всё началось. Даже не найти: он её давно приметил. Хотелось вновь воссоздать в памяти все те дни.
Эпизод№1 (точка начала бедствий)
Зелёный уазик «батон» пропылил по ухабистой грунтовке и клюнул тупоносым рыльцем в землю у жестяной таблички с красной трафаретной надписью «Узел №16». Володька выбрался из-за пассажирской дверцы и поелозил по карте-схеме коротко остриженным ногтем.
– Вот тут они и сходятся, – сказал он себе под нос и махнул рукой Всеславу: – Она!
Всеслав распахнул широкую дверь салона, где под ногами скорбно громыхали железом лопаты, ломы и иное барахло, и спрыгнул на сухую колею. Володька стоял перед переплетением крашеных серебрянкой труб и изучал листок со схемой.
– Ага, – бормотал