научной теории, – связь, которая делает невозможным изменение теории без параллельного изменения словаря. Наконец, завершающая часть данной статьи анализирует, каким образом эта связь ограничивает применимость к развитию науки концепции возможных миров.
Историк, читающий устаревший научный текст, обычно сталкивается с отрывками, не имеющими смысла. Я неоднократно сталкивался с этим, читая Аристотеля, Ньютона, Вольта, Бора или Планка[40]. Игнорировать эти отрывки или отбрасывать их как результаты ошибки, незнания, предрассудков было обычным делом, и эта реакция иногда оправданна. Однако гораздо чаще благожелательное прочтение проблемных отрывков заставляет поставить другой диагноз. То, что казалось текстовыми аномалиями, оказывается артефактами, результатом неправильного прочтения.
Ввиду отсутствия альтернативы историки рассматривали слова и фразы текста так, как если бы столкнулись с ними в современном дискурсе. Для большой части текста этот способ чтения не вызывает трудностей: большая часть терминов в словаре историка до сих пор используются так, как их использовал автор текста. Но для некоторых наборов взаимосвязанных терминов это не работает, и было бы ошибкой обособить эти термины и изучать их употребление, вследствие которого сегодня эти отрывки представляются аномальными. Кажущаяся аномалия – это обыкновенное свидетельство необходимости локальной корректировки словаря, и, кроме того, она часто дает ключ к сути этих корректировок[41]. Важный ключ к решению проблемы понимания аристотелевой физики дает открытие того факта, что термин, переводимый как «движение», в его тексте обозначает не просто изменение положения, но любые изменения, характеризующиеся двумя крайними точками. Такие же трудности при чтении ранних работ Планка начинают рассеиваться при осознании, что до 1907 г. для Планка «элемент энергии hv» относился не к физически невидимому атому энергии (впоследствии названному «квантом энергии»), но к мысленному делению континуума энергии, любая точка которого могла быть занята физически.
Все эти примеры обнаруживают больше, чем просто изменения в употреблении терминов, иллюстрируя, что я имел в виду годы назад, говоря о несоизмеримости успешных научных теорий[42]. Первоначально употребляемая в математике, несоизмеримость означала отсутствие общей меры: к примеру, гипотенузы и стороны равнобедренного прямоугольного треугольника. Применительно к паре теорий, сменяющих друг друга в развитии одной научной области, термин означал, что не существует общего языка, на который могли бы быть полностью переведены обе теории[43]. Некоторые базовые утверждения старой теории нельзя выразить на каком бы то ни было языке, адекватном для ее последовательницы, и vice versa.
Несоизмеримость, таким образом, приравнивается к непереводимости, однако она не парализует деятельность профессиональных переводчиков. Это квазимеханическая деятельность, полностью направляемая руководством, которое устанавливает,