Тогда, да и сейчас ничего не изменилось, слова любимого человека – страшная черта, за которую, как ей казалось, переступать нельзя. «Что? Что ты сказал? Я не расслышала…» – «У меня есть другая женщина. И давай без истерик. Не ты первая, не ты последняя». «Как же дочь?» – она попыталась уцепиться за соломинку. «Когда вырастет, поймёт и простит. Без любви жить нельзя», – сказал он, собрал вещи и ушёл. Последний раз виделись во время развода. Общие знакомые рассказали: уехал в другой город, там у него семья, растёт сын.
Они говорили долго, впервые не как мама и дочь, как две взрослые, одна умудрённая опытом, другая только-только приоткрывшая створки сложного недетского мира женщины.
Получилось ли у Людмилы Алексеевны доказать дочери: она достойна личной жизни, она любит её больше Сергея, он хороший человек, и ничего в их семье с его приходом не изменится? Ей показалось – да.
Надя утвердительно кивала головой и отвечала: «Да, конечно. Я всё поняла. Ничего не изменится. Ты любишь меня больше него», – но в душе зародилась и за разговор окрепла обида, подпитываемая эгоизмом: мама променяла её на чужого человека, как когда-то папа. Вдобавок ко всему ей не нравится Сергей Николаевич. Смотрит он на неё как-то не так…
Глава 2. Лучшая подруга
Ольга Калинина встала поздно. Мать заступила на смену, отец вторую неделю отсутствовал, работал дальнобойщиком. Разбудить некому.
Ольга какое-то время повалялась в постели, затем встала, приняла душ. Цивилизация дошла и до их частного дома. Три года назад микрорайон газифицировали, и отец, как всегда он говорит: «Всё для вас, мои любимые женщины!» – переоборудовал террасу под кухню, ванную и туалет. Не квартира, но вполне сносно.
Отец у Ольги классный, балует, покупает, что ни попросишь, и особенно не напрягает. Учёбой не интересуется, если мать заведёт волынку: «Опять в дневнике одни замечания, двойка по физике и химии. Поговорил бы с дочерью», – отмахивается: «Главное замуж удачно выйти, и никакая учёба не нужна. Вот ты. Что толку? Училище окончила, а зарплата копеечная, работа сменная. Хорошо – я тебя люблю и обеспечиваю всем, что ни пожелаешь». Мать замолкала и с осуждением смотрела на мужа. Ольга про себя усмехалась: «Ага, любишь?!»
Отец матери изменял, и знала об этом вся округа. Ольга и сама неоднократно видела, как из его огромной машины высаживались расфуфыренные и не очень тётки. Соседка неоднократно, ехидно улыбаясь, говорила:
– У твоего отца, Оля, в другом городе другая семья имеется, неофициальная. Сын растёт. Сам проговорился по пьяному делу.
Только мать ничего не замечала! Ольга её за это не очень… уважала. Иногда, когда отец возвращался из рейса довольный, сытый, ей так и хотелось крикнуть матери в лицо: «Курица! Не видишь? Он изменяет тебе налево и направо. Где твоя гордость?»
Ольга вообще была не по годам взрослой. То ли сказывалась наследственность, отец с четырнадцати лет жил самостоятельно, то ли раннее половое созревание. Она первой в классе надела бюстгальтер, первой начала встречаться с мальчиком, на четыре года старше себя. Первой познала, что такое