меня? Маленькую деревенщину с грязью под ногтями и без капли мозгов?
– Подходила бы под это описание – давно бы была беременна.
Когда Бланка послала месье де Флажи в их замок в Эксе, он искал – и нашел – в ней именно те качества, которых хотели король и его мать: «смазливое личико» подняло дух Людовика, а «еще более приятная вера» привела в восторг Белую Королеву.
– Она полагалась на твою набожность, чтобы подчинить тебя своей воле, – говорит мама. – Но не предвидела твоей красоты. И не ожидала в тебе ума.
Бланка искала для сына жену, чтобы удержать его от шалостей и чтобы та рожала наследников. Она вовсе не собиралась биться за поклонников и не собиралась делиться властью.
Мама смотрит поверх фрейлин, которые сидят в углу, притворяясь дремлющими.
– Мне нужен свежий воздух. Пойдем в сад, прогуляемся как мама с дочкой.
Фрейлины откладывают рукоделие и встают, готовые присоединиться, но мама машет им рукой:
– Вы можете остаться здесь. Ваша королева получит все нужное от своей любящей матери.
– Но мы должны сопровождать ее повсюду, – говорит Жизель. – Так велела королева-мать.
Мама награждает ее самой теплой улыбкой и обращается к Маргарите:
– Ты не думаешь, что твоя фрейлина страшно понравилась бы нашему Смеющемуся Рыцарю? – И потом говорит остальным: – А ты – Пьеру из Экса, а ты – Гуго Тарасконскому.
Вскоре из Прованса должны прибыть рыцари свиты, чтобы завтра сопровождать маму домой – и сегодня вечером они будут на пиру в честь графини.
– Прованские мужчины не только самые красивые в мире, но они еще самые задорные танцоры, каких только можно представить, – говорит графиня фрейлинам.
Комнату наполняет возбужденный щебет. Про Маргариту на мгновение забыли, и мама хватает ее под руку и выводит в сад. Там на ушко она подсказывает дочери, как наконец завоевать тело Людовика – начав с души.
Элеонора
Скандал и мятеж
Лондон, 1238 год
Возраст – 15 лет
Элеоноре не терпится оказаться там. Но ее не пригласили. Хуже того: велели остаться дома.
– Бароны и так уже указывают на тебя при каждом моем непопулярном решении, – сказал Генрих. – К тому же не надо, чтобы они обвиняли тебя в этом браке.
А чего от них еще ждать? В конце концов, Элеанора Маршал – ее лучшая подруга, а Симон де Монфор, всем известно, – защитник королевы. («Ее Ланселот», как кто-то назвал его, лукаво подмигнув). Сегодня, когда она входит в зал, перебирая четки и молясь, эти двое втайне дают друг другу клятву перед вестминстерским священником. Генрих, который вложил руки невесты в ладони жениха, – единственный свидетель; по крайней мере, так они надеялись. Ричард Корнуоллский, узнав о венчании, прямо сейчас несется в Лондон. Господи, задержи его! Если Бог откажет ей в этом, она должна сделать все, чтобы он не добрался до часовни, пока церемония не будет завершена. От этого брака зависит ее дружба