ая орава детей, которые с классной руководительницей отправляются на экскурсию. Василий рассмотрит каждого, отметит похожий на лошадиный хвост девочки впереди толпы, подчеркнет крупные круглые очки на маленьком лице мальчика, покрытого веснушками, заметит девочку, находящуюся в центре внимания – она растет быстрее других девочек: грудь уже оформилась, рост выше всех в классе, волосы по пояс, голос грудной, глубокий – идет, смеется и кокетничает с высоким парнем, похоже сыном классной руководительницы, которого она прихватила с собой в поездку. Звонов запомнит каждое слово, сказанное матерью, и все это занесет в блокнот, а затем представит в своей книге.
Звонов находился в сложной ситуации. Издатель давно требовал от него готовый роман, который должен был пойти в публикацию еще три месяца назад. Однако на дворе стоял месяц июль, а воз и ныне там. А самое удручающее то, что роман пишется, но плохо. Вообще не густой получается роман: и герои неправдоподобны, и события хаотичны, и выводов никаких нет. Начало зато у романа мощное. Вернее, так полагает Звонов. Там он описал ситуацию из своей жизни. Потому автор верил, что это точно и бьет прямо в цель. Но издателю начало не понравилось: слишком много соплей. Василий хотел закатить скандал, но вовремя одумался, вспомнив, что к этому моменту уже просрочил месяц. Проглотил обиду и ушел. Прошло уже пара недель с того момента, и вот мы здесь. Вокзал. Дети на экскурсии. Звонов.
Роман писался медленно и мучительно. Не то что сборник рассказов, который высоко оценили в интеллигентных кругах. Про него даже видные литературные критики сказали следующее:
– Многогранное и бесконечно разнообразное творчество Василия Ивановича Звонова устроено так, что любой разговор о новом его произведении приходится волей-неволей начинать с множественных отрицаний. Нет, «Багряные кусты» не такой большой сборник, как «Серые Лозы» (первый сборник рассказов Звонова). Не такой короткий, как повесть «Эскалатор». Не такой сырой и рыхлый, как недавний «Грановский» (книга – попытка Звонова написать биографию Т. Н. Грановского. Вышло скверно). Не такой странный, как «Корабль» (роман, в котором Звонов решил попробовать себя в некоем сюрреалистичном варианте. Получилась странная книга, плохо принятая критиками и читателями, однако после нее Василий быстро реабилитировался с помощью «Эскалатора»). Не эссе и не лекция. Нет, не в стихах (Звонов пробовал и это). Но одними отрицаниями обойтись невозможно, поэтому следует наконец собраться с силами и сказать: «Багряные кусты» – лучшее из написанного Звоновым со времен «Асбеста» (роман, подаривший Василию всероссийскую известность. Получил несколько экранизаций в начале 2000-х) и определенно самый совершенный его художественный текст – самый продуманный и выстроенный, виртуозно сочетающий в себе сюжетность с поэтичностью, а легкость – с драматизмом и пугающей глубиной.
Конечно, такая характеристика кажется весьма лестной, но все вокруг хвалили Василия за данный сборник и с волнением и вожделением ждали новой работы. Такой работой должен был стать недописанный ныне роман «Соль».
Теперь же Звонов решил, что ему стоит расширить роман и дать главной героине иную профессию, сына и экскурсионный класс в придачу. Перед ним выстроилась иная картина романа. Глаза его засверкали серебром, руки зачесались. Нужно писать.
Вдруг он взглянул на часы. Поезд уже прибыл. Нужно поспешить.
На улице не было жарко, хотя еще вчера солнце, словно через лупу, прожигало асфальт, выдыхающий пар. Сегодня же было облачно, дул ветер. Василий скорым шагом направлялся к концу перрона, где должен был остановиться вагон. В Санкт-Петербург приезжала, пока еще, новая подруга Звонова – Екатерина Смолина. Они были знакомы заочно через двадцать рукопожатий, десять рукоприкладств и один случайный поцелуй на бале-маскараде. Тогда Звонов не знал, что целовал именно ее и не знал этого до сих пор, а Смолина поняла это, когда сошла на перрон, но об этом позже.
Так, не зная о поцелуе, они стали общаться через друзей, и теперь решили встретиться. Катя давно хотела видеть Петербург, представляя его себе безумно холодным, даже ледяным и грустным. Ей не хватало подобной тоски и печали в солнечной провинции. Можно вечно спорить о провинциальности Петербурга, но никто не может отрицать его магического эффекта, его сладкой улыбки, заставляющей задерживаться в этом городе еще и еще.
Катя много слышала об этой изначальной способности Петербурга. Хотелось опробовать ее на себе.
Звонов был в предвкушении. Множество раз он рисовал себе эту встречу. В красках. С музыкой. С цветами. Последние он хотел купить, но решил, что Смолина его неверно поймет, почувствует себя неловко и неуютно, так что решил от цветов отказаться. Он хотел видеть нового друга, думая, что именно Катя вытянет его из творческого кризиса, в котором он застрял. Василий видел в их будущих прогулках, разговорах и спорах лекарство от пресыщенности литературой. Он так и представлял, как через общение со Смолиной придет к новым идеям, к новым свершениям на писательском поприще. Звонов уже рисовал свою главную героиню Катей. Оставалось лишь пообщаться, посмотреть на привычки и повадки, ведь образ мыслей он уже уловил по переписке. Оставалось понять, какая же Екатерина в жизни, в живом кадре.
И