оглядывает окрестности и хает все местное помаленьку. А надо сказать погода с утра затеялась не очень. Мелкий какой-то дождик накрапывает, тучки набегивают, гром погромыхивает. Идет Кощей и думает
– Славная погодка! Почти, как в Питере. Хотя не то. Нет, совсем не то. Парит тут как-то, дышать тяжко. А в Питере-то то ли дело! В Питере свежесть такая, жасмин расцветает, благорастворение, одним словом!
Спустился с набережной, ковырнул носком ботинка песок…
– Ну, что, – говорит – песок, как песок. Полно и на балтийском побережьи такого песка. А на Соловках так даже и лучше. А хорошо сейчас на Соловках! Мошка кругом вьется… а тут ни одного комара, тьфу ты, пропасть – и рожу такую скорчил, будто самая прелесть жизни заключается в наличии комаров.
Вернулся на набережную, оглядывается недовольно
– Ну, набережная и набережная. Плохонькая, надо сказать. То ли дело в Питере! А и в Перми, ей богу, не хуже. А уж в Петрозаводске.. эх…
Свернул на главную улицу, полную магазинов. Смерил взглядом сосновую аллею.
– Ох, кривенькие какие! Не то, что наш кедровник. Там от одного духу любой артрит вылечивается.
Но тут взгляд Кощея остановился на витрине, за которой блистали чудесные, умопомрачительные, божественные штиблеты.
– Да, – сказал он. – Вот обувку они умеют делать. В этой-то обувке да по нашим просторам! – просиял улыбкой и решительно вошел в магазин.
Случай восьмой. Для чего и почему
Кощей был знатоком этикета. Он прекрасно умел разделывать лобстера, извлекать нежное улиточье тело из панциря и вкушать перепелов, обмакивая длинные холеные пальцы в миску с лимонной водой. Но в последнее время все эти умения ему не пригождались.
Став сторонником ЗОЖ, он перешел на пресные каши на воде, тертые овощи, безвкусные паровые котлеты и разнообразные смузи. Как понимаете, для всего этого вовсе не нужны те шестнадцать предметов столовой сервировки, которые хранились в сокровищнице великого мага.
Ну да, в сокровищнице – а где еще должны храниться ложки, вилки, щипцы, странные иглы и тому подобная утварь, рукоятки которой сделаны из чистого золота и украшены редким розовым и черным жемчугом?
Вот, собственно, в жемчуге все и дело. Проверяя в очередной раз тяжелый ящик со столовыми приборами, казначей Кощея охнул от ужаса: прекрасный нежный роскошный жемчуг подернулся тусклым налетом и словно бы даже зашелушился.
– Вот я болван! – хлопнул себя по лбу казначей. – Совсем забыл, что жемчугу нужно прикосновение живых рук! А я только проверял на месте ли приборы да пересчитывал их. И так тридцать лет. Конечно, перламутр состарился!
Очень не хотелось докладывать обо всем бессмертному царю, но пришлось. Кощей посуровел лицом, хмыкнул и смолчал. Казначей стал белее мела и рухнул на колени:
– Помилуйте, Ваше величество! Не велите казнить!
Кощей досадливо махнул рукой.
– Да я не на тебя сержусь вовсе. Вставай, вставай! Я себя,