древо света, под которым бьёт невидимый ключ животворного млека!.. Мы не были вскормлены им! Нас не выкликнули из строя, чтобы удостоить ранга сего! И дщери смертных были нашими жёнами ─ эфемерные ─ облечённые в плоть, погибель сулящую… Грезь, о, грезь грёзою смертных и бессмертных в выси своей!…
«О! Скриптор пускай подойдёт, и я ему продиктую…»
Сыщется ли Азиарх, обременённый устроением священных игр и празднеств, который когда-либо грезил сравнимою с этой грёзою бескрайнего простора и ничем не стеснённого времяпровождения? А была бы в нас такая жажда жить, имея доступ к этому, ─ не здесь ли, о, боги! следует искать то, что определяло наш жребий?… Ресницы, не смыкайтесь, пока не поймаете миг такой неземной справедливости! «О! Пусть другой кто-нибудь подойдёт, и я ему продиктую…»
Небо, делаясь мало-помалу голубым до той степени, когда в нём начинают появляться чайки, возвращает нас на землю, а над заливами, которые ярыми атакованы волнами, вспыхивают огоньки миллионов светильников наших жертвоприношений, разбегаясь в разные стороны ─ как будто в огонь бросили киноварь, чтобы вызвать видение прошлого.
***
Ибо ты к нам вернёшься, явленность здесь и сейчас! При первых дуновениях ветра вечернего,
[Вернёшься] в своей в себе и для себя овеществлённости, во плоти, во всей твоей морской весомости, о, глина! Твой цвет ─ цвет камня и хлева и дольмена, о, Море! ─ среди людей, рождённых тобою, и стран их, каменным дубом покрытых, ты, Море силы и вспаханной нивы, Море, которое пахнет чревами самок и фосфором, когда вокруг превеликие щёлкают бичи похищения! Море, которое можно взять с поличным в свете прекраснейших деяний духа!… (Когда Варвары находятся при Дворе в течение весьма короткого периода времени, их союз с дочерями крепостных не повышает ли столь резким тоном шум кровотока?..)
«Веди меня, наслажденье, дорогами цельного моря ─ туда, где мгновение вспархивает подобно птице в облачении крыльев, в нерастраченной дрожи бриза вечернего… Я иду, иду дорогой крыльев ─ там, где и печаль ─ лишь крыло… Прекрасный отчий край предстоит отвоевать ─ прекрасная родина Короля, которую он не видел с детства, и её детинец ─ в песне моей. О, флейта! Командуй: к бою! И пусть новой любви благодать вложит в наши руки лишь мечи радости!..»
А вы, о, Мудрецы, кем, наконец, являетесь вы, чтобы нас отчитывать, о, Мудрецы? Если слепая фортуна морская питает ещё, в свой черёд, великую поэму, вопреки здравому смыслу, вам ли отказывать мне в доступе к ней? Ведь это земля моей сеньории, и я вступлю в неё, я сам! Совершенно не стыдясь к своему удовольствию… « О, Скриптор пускай подойдёт, и я ему продиктую…». И кто, наконец, сей рождённый от смертного, кого не оскорбила бы радость моя?
─Те, кто с рожденья знанье своё ставят учёности превыше.
Примечания
К 1-й части:
…у ростр умолкших Града ─ у Сен-Жон Перса: <…> aux rostres de la Ville <…> Ростры (от лат. rostrum = клюв) ─ носовые части