Затонувший гобой: Антология английской, французской и бельгийской поэзии XVIII, XIX и XX веков
случае лучше было бы сравнить, забыв на время о Жреце озера Неми, не с городами и горами Р. Рождественского, а с мореплавателями О. Мандельштама, бросившими, каждый в свой роковой час, запечатленные для будущих поколений бутылки. Кстати сказать, то стихотворение Боратынского, о котором говорит Мандельштам, сравнивая поэтов с мореплавателями, вполне могло бы послужить эпиграфом к нашей антологии. Но мы приведем это стихотворение здесь, дабы избежать излишних кривотолков относительно масштабов дарований избранных нами западноевропейских поэтов:
Мой дар убог, и голос мой не громок,
Но я живу, и на земли мое
Кому-нибудь любезно бытие:
Его найдет далекий мой потомок
В моих стихах; как знать? душа моя
Окажется с душой его в сношеньи,
И как нашел я друга в поколеньи,
Читателя найду в потомстве я.
<1828>
Мандельштам подметил ещё одну очень важную вещь: «чувство провиденциального», которое охватывает «нашедшего бутылку»:
«Читая стихотворение Боратынского, я испытываю то же самое чувство, как если бы в мои руки попала такая бутылка. Океан всей своей огромной стихией пришел ей на помощь, – и помог исполнить её предназначение, и чувство провиденциального охватывает нашедшего.»5
Действительно: не раз и не два отмечали мы присутствие того же самого – «провиденциального» – если не чувства, то, скорее, невидимого собеседника, из глубины лет/веков мгновенно приблизившегося к нам и почти воплотившегося. И было действительно чувство – того, что это приближение есть и как бы изволение свыше – услышать свой голос воплощенным в другом языке! Так постепенно сложилась – со-изволилась – эта книга.
Из французской и бельгийской поэзии
Шарль Юбер Мильвуа / Charles Hubert Millevoye (1782 —1816)
Падение листьев
(Из Мильвуа)
Всю землю выжелтила осень
Листвой опавшею в лесах.
Умолк сладкоголосый птах:
Меж голых веток – неба просинь.
Долины житель умирал,
Цвет юности едва завидев,
В дубраве сумрачной вздыхал,
Жестокий рок возненавидев:
«Прощайте, милые дубы.
Уж нету сил… я умираю.
Как лист валящийся – судьбы
Печальный знак – конец свой знаю.»
Оракул грозный возгласил:
«В последний раз пред ним желтеет
Листва: страдальца час пробил,
Вокруг могильный мрак густеет.
Угасший огнь вновь не взыграет,
Увянет юность – так в лугах
Трава нескошенная вянет;
Так от мороза погибает
Лоза на брошенных холмах.»
«Я умираю! Хлад могилы
Лица коснулся моего.
Весна, расцветшая вполсилы,
Зимой вернулась для чего,
Куст чахлый разом уничтожив?
Осталось несколько