у нашего друга Войтика и в строй! Морды кверху, гляди веселей! Вы у меня еще орлами летать будете!
Глава 6
И на полусотню обрушился настоящий ад. Стас переселился в ратную избу. Лехе и Толяну поневоле пришлось следовать за ним. И в тот день в избе, сразу же переименованной Стасом в казарму, появился настоящий ротный наряд с дежурным и дневальными по всей форме. Справедливости ради надо сказать, что от ежедневных занятий они не освобождались. Но службу несли справно. Спать у импровизированной «тумбочки» он их отучил в первую же неделю. Лечение у него разнообразием не отличалось. Да и методика была стара, как подлунный мир. Наряд в не очередь. А то и несколько. И на потеху всему остальному воинству здоровенные мужики вылизывали просторный крепостной двор до последней соринки. А в потехе это, не отягощенное особой моралью, воинство границ не признавало. Но, поскольку не существовало и Уставов, то арсенал наказаний у Стаса был практически безграничен. Да и стеснять условностями он себя не желал. Поэтому, как и в доблестной Советской армии, почившей в бозе, новобранцы через неделю боялись на стенки оглядываться и безропотно смирились со своей мученической участью. Тем более что, откажись кто из них, сраму не испить по гроб жизни. Осталось одно – терпеть и страдать.
А страдания начинались, едва в затянутом бычьим пузырем крохотном оконце забрезжит рассвет.
– Рота, подъем! – нараспев звучал хорошо поставленный командирский баритон Стаса. – В ружье! Тревога! Последнему – три наряда в не очередь! Шевелись, сонные тетери!
Расстаться с объятиями Морфея поначалу было особенно трудно. Окраинный гарнизон от глаз начальства далеко, воевода службой не утруждал, день прошел, и ладно – спали до одури, до полного отупения. А с новым полусотенным началось… Ко времени усни, ко времени проснись!
– Разойдись! Отбой!
– Рота, подъем!
И так – до бесконечности. Пока не добился желаемого результата. Не без морально-нравственных трудностей, конечно. Леха, прошедший эту муштру с пятого на десятое в школе милиции, морщился страдальчески и намекал, что уж его-то, как друга и боевого офицера, Стас мог бы и освободить, Толян пыхтел, но не сдавался. Парня грела мечта когда-нибудь блеснуть своими умениями перед братвой. Груздень, оказавшийся двужильным, посмеивался. Войтик, таки добившийся у воеводы перевода в полусотню Стаса, оглушительно матерился, присовокупляя к своей средневековой брани изысканные выражения из лексики Стаса, и ржал при этом во все свое луженое горло.
Маршруты утренних прогулок с каждым разом становились все длиннее и длиннее. И Стас в душе уже начал надеяться, что к концу месяца его бойцы сумеют выдержать около тридцати верст и остаться после этого в живых.
Первый урок не прошел даром.
Уже на следующее утро строй преобразился. Истерзанные собственным оружием, вои весь вечер прилаживали к своим мечам новые ремешки, мудрили и соединяли колчаны с саадаками, но утром стояли в строю преображенными