сказали Ему: Господи! Не ударить ли нам мечом? А пылкий Петр, не дождавшись ответа Иисуса, выхватил меч и ударил им первосвященнического раба.
Когда же Иисус запретил им защищать Его силою, когда Его взяли и повели из сада, то все ученики, оставив Его, бежали. Бежали, конечно, и от страха преследования со стороны мстительных фарисеев, и, быть может, от закравшегося в них сомнения – Мессия ли Иисус, если Его взяли и повели, как преступника?
Под влиянием этих волновавших их чувств, они если и видели, как распинали их Учителя, то лишь издали, прячась в толпе; один только Иоанн не побоялся стоять у креста. Когда же Его сняли с креста и погребли, как человека, они пришли в уныние, переходящее нередко в разочарование.
Вот каково было душевное состояние апостолов, когда они лишились своего Учителя и остались одни: страх преследования, уныние, недоумение, сомнение, тоска, отчаяние… но только не ожидание воскресения Иисуса Христа, в которое они положительно не верили, о котором даже и думать не могли.
Уныние, безнадежность и неверие апостолов были так сильны, что когда жены-мироносицы возвестили им о воскресении Иисуса Христа, то показались им слова их пустыми, и не поверили им (Лк. 24, 11). А Клеопа и другой ученик, шедшие после того, в тот же день, в Еммаус, полные безнадежности и разочарования, рассказывая о крестной смерти Иисуса, сказали: «А мы надеялись было, что Он есть Тот, который должен избавить Израиля». Передавая далее сообщение некоторых женщин о явлении им Ангелов, сказавши, что Иисус жив, эти ученики обнаружили полнейшее неверие в возможность воскресения Его, так как добавили, что женщины те изумили их (Лк. 24,21–22).
В виду таких доказательств неверия апостолов даже в возможность страданий и смерти, а следовательно и воскресения Мессии, отпадают сами собою уверения неверующих, что апостолы были так подготовлены к этому воскресению, так сильно мечтали увидеть воскресшего Христа, с такой уверенностью ожидали Его, что вызванное их мечтательностью и представшее их расстроенному воображению видение
Иисуса Христа приняли за действительное явление Его им, за воскресение Его из мертвых!
Они забывают, что в состоянии полного уныния и безнадежности, в какое повергла апостолов смерть их Учителя, такое мечтательное настроение невозможно. Только чудо воскресения, только действительное явление воскресшего Иисуса могло рассеять сомнения Его учеников; да и то, для рассеяния сомнений, потребовались осязательные доказательства.
Ап. Фома, не присутствовавший при первом явлении апостолам воскресшего Христа, сказал: если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, – не поверю! (Ин. 20, 25), то есть не поверю, что Он жив, что Он воскрес. Но один ли Фома обнаружил в такой резкой форме свое неверие? Не были ли грешны в том же и другие апостолы? Ответ на это мы находим в Евангелиях Марка, Луки и Иоанна: когда, в первый день воскресения Своего, Иисус явился собравшимся в доме ученикам и сказал: