чем-то сапоги. Ситцевая рубаха с закатанными рукавами навыпуск. Странная, похожая на блин, шляпа, завершала облик мужчины.
– Ваня, знакомься. Это – Биф. Я тебе о нём говорил. Вы вместе пойдёте на рынок. Поэтому будь добр, покажись, как ты есть.
– Думаешь, надо, – Ваня почесал затылок. Отчего «блин» съехал набекрень.
– Думаю – да.
– О чём это вы? – спросил ничего не понимающий Биф.
– Сейчас увидишь, – пообещал Август.
Ненавязчиво подул ветерок. Слегка встрепенулась пыль под ногами. Где-то поблизости прожужжала муха.
– А что я должен уви… – собственный вопрос у Бифа застрял в горле.
Напротив, вместо усатого Вани, стоял бледный навий. С тёмно-синими губами и взъерошенными волосами. Юноша отшатнулся в сторону.
– Который раз смотрю, а всё не могу поймать момент, когда он меняет облик, – Август покачал головой. – Как умудряется? Не понимаю.
– Это… это… это навий! Мертвец! – вскричал Биф.
– Опять двадцать пять! – хлопнул по ноге себя Ваня. – Ей-Богу! Как что, сразу – труп. Надоело уже… Я же говорил: «Не надо», – последняя фраза, по-видимому, относилась к Августу.
– Ладно. Хватит на сегодня мальчика шокировать. Давай обратно.
– С превеликим удовольствием, – за этим последовал наигранный поклон.
– Вот опять, – произнёс альбинос, увидев вместо навья усатого Ваню. – Может ты поймаешь его? А, Биф?… Биф!… Биф!
– Да, – дрожащим голосом отозвался юноша.
– Помоги Ване в амбаре. Потом, когда всё сделаете, вместе сходите на рынок. Надеюсь, справитесь.
– Я тоже… надеюсь, – пересохшее горло однозначно требовало воды.
– Да, ещё, – Август обернулся. – Ваня, не смей есть Бифа. Вечером я тебя накормлю. Ясно?
– Так точно! Не есть Бифа! – Ваня с бравадой топнул ногой.
Белый ландыш одобрительно кивнул, и… оба расхохотались.
– Не боись! – когда Август ушёл, усач дружелюбно похлопал юношу по плечу. – Не ем я людей. По мне уж лучше курочки жареной или картошечки. Сам понимаешь.
– Понимаю, – Биф нервно сглотнул. – А теперь пойдём… поработаем. А?
– С энтузиазмом? Уважаю, – Ваня повернулся в сторону амбара. – Пошли! Покажу, что делать надо.
Биф медленно выдохнул, собираясь с силами. Мысленно поплевав через левое плечо и на полусогнутых ногах направился вслед за навьём – Ваней. День обещал быть длинным. Если, конечно, усач не солгал о предпочтениях в пище.
Сорок лет назад изменившую беременную жену продал в публичный дом собственный муж. Услышав такое, многие нордорцы прокляли бы этого недочеловека. Вендийцы же наоборот – назвали бы его почти святым, или же убогим.
Этот гордый народ, обитающий далеко за Кряжным лесом, имел совершенно иные нравы. Проживая маленькими общинами где-то в Вендетских горах, они редко контактировали с окружающим миром. Да и с другими вендийцами общались исключительно из-за запрета на кровные браки. В противном случае о горцах (как их прозвали жители Нордора) никто бы не знал…
Но, тем не менее,