предела глаза.
Эстер рассмеялась и кивнула.
– Молодец, отнесёшь наверх – получишь на конфету.
Негритёнок расплылся в блаженной улыбке, но тут же настороженно покосился на Жанно: как бы тот не отнял чаевых. Эстер перехватила и поняла этот взгляд. И, когда они поднялись и вошли в квартиру, сразу забрала букет, дала монетку и отпустила малыша.
– А теперь ты, – она улыбнулась Жанно. – Положи их вот сюда, на диван. Спасибо, держи.
Увидев целых две кредитки, Жанно радостно покраснел и, шаркнув ногой, склонил в полупоклоне – как мать учила – голову.
– Рад был услужить, мадам, заходите ещё, мадам.
И не вылетел, как та мелюзга голопузая, а степенно вышел, с вежливой бесшумностью прикрыв за собой дверь.
Ну вот, Эстер посмотрела на свои часы, дешёвые, но надёжные мужские часы на потёртом кожаном ремешке. Их оставил ей Эд, уезжая на работы.
– Всё равно отберут, – сказал он на прощание. – А ты, если припрёт, продашь. Всё деньги.
Она не продала, сохранила. Ладно. Эстер тряхнула головой. Вымыть и причесать Рут, вымыться самой, переодеть Рут и переодеться, и… и будет пора идти. И как она в таком платье пойдёт через весь Цветной к церкви? Но Ларри обещал, что проблем не будет. Ладно, посмотрим.
– Рут, пора мыться.
– Уже?!
– Да, уже. Давай, девочка, не упрямься.
В принципе, Рут была послушной, только иногда, как бы играя, капризничала. Но сегодня не тот день.
Вымыв Рут, Эстер велела ей сидеть и сушить волосы и стала мыться сама. У неё оставалось ещё немного дорогого душистого мыла, и она решительно извела весь кусок.
Когда она, вымывшись и на ходу вытирая голову, вышла из ванной, Рут сидела у открытого окна, гримасничая и с кем-то болтая.
– Так, – спокойно сказала Эстер.
– Ой, мама! – сразу обернулась Рут. – А я тут…
– Я вижу, – кивнула Эстер, обматывая полотенце как чалму вокруг головы. – Давай расчёсываться.
– Я ещё не высохла!
– Тем более.
Рут вздохнула и пересела на валик-подлокотник дивана, где её обычно расчёсывали. Эстер разобрала, расчесала ещё влажные спутанные кудряшки, заплела в две косы.
– Мам, а у меня коса выросла?
– Да, на четверть дюйма.
Обычный вопрос и столь же обычный ответ, означающий конец расчёсывания.
– А теперь одевайся.
В розовом новом платьице, нарядных белых туфельках и белых гольфах Рут была чудо как хороша, и Эстер немного полюбовалась ею, притворяясь, что расправляет оборки на подоле и рукавах-фонариках.
– Ну вот, а теперь посиди, пока я буду одеваться.
– Ладно, – согласилась Рут, усаживаясь на край стула и расправляя вокруг себя пышную юбочку.
Эстер стала одеваться. Ей пришлось купить себе новые лифчик и трусики, пару тонких чулок-паутинок: нельзя же под такое платье надевать абы что, «приличное» старьё, хорошо, её нарядные, ещё Эд покупал, белые туфли по-прежнему хороши, правда, она и надевала их… да, сегодня в третий, нет, в пятый раз,