кричит Анасташа. Тихо вылезла тем же путём наружу и побежала в сторону овинов, скрываясь за изгородью. Дороги почти не видела – то слёзы застили глаза.
За свои девятнадцать зим Кира ни разу не поругалась с матерью всерьёз. Детские обиды не в счёт. Что же сейчас произошло? Как, вообще, это могло случиться? И, главное, из-за чего?
Добравшись до овинов, охотница проскользнула внутрь одного. Забралась наверх, и свернулась калачиком на старой соломе, рыдая взахлёб, как в детстве. Через некоторое время слёзы кончились, и она долго лежала, вдыхая запах нагретого за день дерева и наблюдая сквозь щели, как постепенно заходит солнце. Потом – как на пока ещё светлом небе появились первые звёзды и на землю опустилась тёплая летняя ночь. Домой идти совершенно не хотелось, а в душе было пусто.
Сначала умер отец. Ушёл. Так странно, раз, и его не стало. Никто не понял, почему же это произошло? Защитники болеют редко и живут долго – их хранит сила.
Потом уехал Микор – единственный друг. С девчонками дружбы у Киры не складывалось. Нет, она ни с кем не враждовала. Но, дальше чем поздороваться, да про дела спросить не шло: «Девчонки-то что? Они все про парней, да про наряды. А я всё больше о звериных повадках, да про то, как лучше сбить противника с ног, или половчее затаиться в лесу, или, положим, на поле… Кому это интересно? Сплетен не люблю и в рукоделиях не сильна. Люди меня странной считают, хотя и привыкли. Одеваюсь не так. Приёмыш. Драчунья. Охотница…»
Кто поглупее, бывало, вообще, подкидышем из Излома дразнил, но это уже и забылось – Каррон быстро осадил пустословов.
«А теперь вот и мать взбеленилась. Ну что мне-то делать, если Защитнику неймётся? Он ведь не добровольно, так силой заставит. Неужели всем будет легче, если меня приволокут к дому на площади за волосы? Разве мама будет такому рада?» – на этой мысли снова хлынули слёзы.
«Пасита. Чего он пристал? – несмотря на сладкие речи, Кира хорошо помнила презрительное выражение лица, свист плетей… Помнила, как убили ни в чём не повинного Волчка… Помнила, как они с Микором снимали со столбов полуживых парней и доставляли тайно к Матрёне… Помнила Глафиру, крадущуюся в ночи с лихорадочным блеском в глазах… – Да. Сегодня Защитник, будто бы и не он вовсе, а кто другой. И про силу эту столько талдычил, а все одно – будто соблазнял. Да только не нужна мне никакая сила! Ясно, как день – от неё одни беды. И домой вот точно теперь нельзя. Как говорил тин Хорвейг? Когда эмоции нахлынут, можно чего угодно ожидать? А вдруг я усну и избу спалю? Или, наоборот, заморожу к бесам?» – охотница села и осмотрелась. Сжечь случайно овины и сеновал тоже будет нехорошо.
2.
Кто-то гладил по плечу, спросонья сразу подумалось о плохом, и Кира резко вскочила, выхватив нож.
– Тише! – На неё в ужасе глядела побледневшая Анасташа. – Ужели я тебя так допекла, что ты меня готова убить?
Мама! – С укоризной воскликнула охотница, возвращая нож на место. Села рядом и расплакалась, спрятав лицо в ладонях.
– Тише-тише, – Анасташа осторожно потянулась. Обняла, чувствуя, как напряжена спина дочери. – А ты чего это