пять конкурсов уже выиграла, на сцене будет выступать. Вчера только рассказывал. Сейчас вспомню, как же ее зовут… – Мистер Рамсботтом напряг память, однако, перехватив улыбку коммандера, хмыкнул добродушно и повернулся к Уильяму. – Смеется надо мной, потому что я все про всех знаю. Но ведь, право слово, живешь где-то, будь добр узнать и людей вокруг – велика разница, официант это или кто, если с человеком интересно побеседовать. Если бы не здешний персонал, мне который день не с кем было бы словом перемолвиться.
– Вы давно здесь? – полюбопытствовал Уильям.
– Почти два месяца, – насупился мистер Рамс-боттом. – Здоровье поправляю. Врачи велели. Два терапевта и еще специалист. – Тут прибыл официант с напитками, и бизнесмен сразу же выпрямился и оживился. – Разбирайте, джентльмены. Это вам, мистер Дерсли. Это вам, коммандер. Очень рекомендую, отличная вещь, – причмокивая и энергично кивая, сообщил он. – Так о чем это я?
– О здоровье, – напомнил Уильям.
– Да, точно. – Мистер Рамсботтом тут же ссутулился и поник, сияние за стеклами очков померкло, щеки ввалились. Перед ними сидел совершенно больной человек. – Так вот, два терапевта и специалист. Я не ел, не спал. А еще головокружения – о-о-о, ужасные головокружения! И спина – вот тут, нет пониже, вот там – ох, не дай Боже никому. Я просто не знал, куда себя деть и куда податься. Кого ни встречу, все твердят в один голос: «Да, Джонни Рамсботтом, ты здорово сдал». А я им: «И не говорите, разваливаюсь на глазах». Не ел, не спал, дела забросил. В голове будто циркулярная пила жужжит без передышки, да еще и с мочевым пузырем нелады – каждые десять минут в уборную бегал. Вот я и думаю: «Охохонюшки, если так дальше пойдет, лучше сразу в гроб ложиться». В общем, обратился я к доктору, он сразу все понял: «Это почки. Беда у вас с почками». Охотно верю – нутро у меня всегда было слабое. Так, постойте. Обед накрыли. Можно пойти заморить червячка.
До самого ресторана мистер Рамсботтом, не понижая голоса, продолжал свою скорбную повесть.
– Прихожу я тогда к другому доктору, и что выясняется? «Сердце у вас неважное, мистер Рамсботтом». Я и на этот раз не удивился, всегда подозревал, что с сердцем у меня худо, барахлит оно. Однако на всякий случай сходил еще к специалисту, лучшему в Манчестере, и он вроде разобрался: послал меня сперва в Харрогейт, а потом, когда я вернулся, выписал лекарство, посадил на диету и велел, если получится, забросить дела на годик-другой и уехать из Манчестера на свежий воздух. Наведался напоследок к своему врачу, он меня сюда и направил. Я послушался.
– Теперь-то вам лучше? – с вежливым интересом спросил Уильям.
Мистер Рамсботтом призадумался, застыв в дверях обеденного зала.
– Лучше ли? Это вопрос. В каком-то смысле определенно лучше. Жужжание и головокружение прошли, худо-бедно ем и сплю, но здоровья мало, ох мало, как ни крути. Здоровье уж не то, и прежним не будет. Нутро слабое, глаз да глаз нужен. И спину до сих пор простреливает. Такая, знаете, мистер Дерсли, резкая боль, словно раскаленную спицу воткнули. Одну минуту,